Жизнь после Томоса… Часть вторая: виды Константинополя

29.08.2018, 14:43

Если позиции российских и украинских «участников процесса» во всей этой эпопее с Томосом об автокефалии более-менее ясны, то Константинопольский патриархат, собрав остатки своей византийской изощренности, уже много месяцев умело сохраняет интригу и не раскрывает своих карт. Конечно, всерьез говорить о том, что в Константинопольском патриархате имеется «влиятельная партия» противников украинской автокефалии и – тем более – о том, что Патриарх Варфоломей «никак не может принять решения», не приходится. Безусловно, Константинополю нужна и важна автокефалия Украинской Церкви, Украина может стать его главным «активом» в международной церковной политике, но вот какими будут порядок и сроки провозглашения автокефалии - до сих пор остается неизвестным.

В случае заведомо негативного отношения Константинополя к проекту украинской автокефалии не состоялось бы официального приема его Синодом документов с просьбой об автокефалии, направленных на Фанар властями Украины и епископами УПЦ КП и УАПЦ. Под неприятие этих документов можно было подвести «твердую каноническую базу», продвигаемую Москвой: дескать, в Украине есть лишь одна признанная мировым православием Церковь (УПЦ МП), без ее участия вопрос автокефалии решаться не может. Но раз Константинополь «протокольно» уже допустил решение этого вопроса без УПЦ МП, значит он способен осуществить такое решение и на практике. В пользу его невосприимчивости к аргументам Москвы говорит и последний визит в Киев, в дни празднования 1030-летия Крещения Руси, делегации Константинопольского патриархата во главе с митрополитом Галльским Эммануилом. Визит практически не включал контактов с УПЦ МП, зато Эммануил постоянно контактировал с президентом, уже почти открыто перешедшим в Киевский патриархат.

Если проанализировать «историческую концепцию» Константинопольского патриархата и его каноническую идеологию, то они также исключают непризнание украинской автокефалии. Во-первых, Константинополь никогда не признавал передачи Киевской митрополии (то есть Украинской Церкви) Московскому патриархату. Акт 1686 года, являющийся единственным (!) обоснованием юрисдикции Московского патриархата над современной Украиной, предусматривал лишь передачу Московскому Патриарху права рукоположения Киевского митрополита, причем со ссылкой на военные и политические обстоятельства того времени, которые, очевидно, не могли оставаться неизменными в исторической перспективе. Даже в этом акте, чья каноническая состоятельность ставится под большое сомнение из-за сопровождавших его фактов симонии (коррупции) со стороны московских послов, оговаривается, что поставленный «по новой схеме» Киевский митрополит обязан продолжать возносить за богослужениями имя Константинопольского Патриарха, наряду с именем Московского. Это – зримое литургическое доказательство того, что никуда Константинопольский патриархат из-под своей юрисдикции Киевскую митрополию не отпускал. В крайнем случае, он допустил временный «кондоминиум», «двойную юрисдикцию», которая естественным образом завершилась с прекращением деятельности Московского патриархата (если не в XVIII, то уж точно в ХХ веке).

Во-вторых, фактическим актом провозглашения украинской автокефалии является Томос Константинопольского патриархата 1924 года, которым даруется автокефалия Православной Церкви на территории воссозданой Речи Посполитой (Польши). В этом документе, в частности, события 1686 года интерпретируются как неканонический захват Москвой Киевской митрополии Константинопольского патриархата. А поскольку епархии на территории Польши представляют собой западную часть Киевской митрополии, то Константинополь, действуя в своем праве, дарует им автокефалию. Это была именно автокефалия Украинской Церкви – той ее части, которая осталась в свободном мире, вне власти богоборцев. Неслучайно поэтому, что после изгнания большевиков с территории Украины и ее оккупации немцами в 1942 году именно автокефальная Украинская Церковь, действовавшая в Генерал-губернаторстве (как немцы назвали оккупированную ими Польшу), начала воссоздание канонических структур на этой территории во главе с администратором митрополитом Поликарпом (Сикорским). Оказавшись в эмиграции, эта возрожденная УАПЦ какое-то время имела неурегулированный канонический статус, потому что по воле Сталина на лидирующее положение в православном мире вышла воссозданная им Московская патриархия, однако сразу после падения советской власти, в 1990-е, УАПЦ в эмиграции была признана Константинопольским патриархатом и ныне входит в его состав. Возникает закономерный вопрос: если Константинополь уже даровал автокефалию части Киевской митрополии на территории Польши и уже признал УАПЦ, изгнанную большевиками с территории Украины, то что же ему мешает применить эту логику ко всей Киевской митрополии в целом, тем более что большевики теперь изгнаны с основной территории Украины, сосредоточившись в маленьких анклавах Крыма и Донбасса?

В-третьих, помимо всяких прецедентов с Польской Церковью и УАПЦ в эмиграции, Константинопольский Патриарх Варфоломей прямым текстом постоянно заявляет, что считает московскую интерпретацию акта 1686 года ошибочной и никак себя этой интерпретацией не связывает. Например, в 2008 году, на торжествах 1020-летия Крещения Руси, куда он уже, было, привез Томос об автокефалии, Варфоломей назвал действия Московского патриархата в отношении Украины «аннексией» (кто тогда мог подумать, насколько пророческим окажется этот термин для ближайшего будущего мировой политики!). Совсем недавно, 1 июля, Патриарх Варфоломей вообще практически процитировал будущий Томос об автокефалии Украинской Церкви, предельно ясно сформулировав свою позицию: «Константинополь никогда не выдавал разрешения передавать территории Украины кому-либо, кроме права хиротонии Киевского митрополита в Москве на условиях его избрания соборно в Киеве на местном Соборе и при безусловном поминании Вселенского Патриарха. Это сказано в Томосе об автокефалии, который Мать-Церковь даровала Польской Церкви: наш Престол не признал отделения Киевской митрополии и зависимых от нее православных Церквей Литвы и Польши и их присоединения к Московской Церкви, что было осуществлено против канонов и не были соблюдены права Киевского митрополита, который носил титул Экзарха Вселенского Престола».

Таким образом, очевидно, что позиция Константинополя в отношении Украины неизменна, и он готов был терпеть московское присутствие там лишь до тех пор, пока оно подкреплено военно-политической мощью, с которыми Константинополю спорить бесполезно. Однако сейчас юрисдикция РПЦ МП больше не имеет под собой в Украине военно-политического базиса и продолжается лишь по инерции. Политический базис из-под нее выбил распад Советского Союза и возникновение независимого украинского государства (напомним, что тогда и сама УПЦ МП признавала неизбежность и безальтернативность своей автокефалии, единогласно проголосовав за нее на своем первом Поместном Соборе в ноябре 1991 года). А какие-то остатки военного базиса, доставшегося в наследство от Советского Союза, выбили стратегически непродуманные действия России в Крыму и на Донбассе в 2014 году. Благодаря этим действиям, уже невозможно говорить о том, что каноническое вхождение Украинской Церкви в Московский патриархат теперь защищено силой российского оружия – ведь РФ ведет «гибридную войну», которая ограничивает сферу влияния ее оружия линией фронта.

Единственной волосинкой, на которой висит юрисдикция УПЦ МП в Украине, является ее «эксклюзивная каноничность», выражающаяся в том, что она является единственной Церковью в Украине, с которой канонически общается тот же Константинопольский патриархат и другие Церкви «мирового православия». Но если Константинопольский патриархат вступит в каноническое общение с нынешней УПЦ КП (что при нынешних условиях возможно только на условии автокефалии), то эта волосинка оборвется, и УПЦ МП станет своего рода «клубом по интересам», выбор в пользу которого будет обусловлен уже не «физическими» или «каноническими» причинами, а чисто политическими или культурными пристрастиями.

Так что же мешает Константинопольскому патриархату немедленно провозгласить украинскую автокефалию? Московская пропаганда, рассмотрев разные версии ответа на этот вопрос, кажется, сошлась во мнении, что деньги. Дескать, для Константинополя это «коммерческий проект», и он пытается устроить своего рода аукцион, чтобы побольше выжать из Киева и Москвы, а потом всех кинуть. Эта схема вполне отображает правила ведения постсоветского бизнеса. Но даже если предположить худшее, она несостоятельна хотя бы по той причине, что Москва и Киев уже далеко не единственные игроки в этой игре. Благодаря войне, международной изоляции России, ее балансированию на гране горячей войны со всем Западом, вопрос украинской автокефалии вышел далеко за рамки мелкого синодального «бизнеса» и стал вопросом большой геополитики. Поэтому к его разрешению, в частности, подключились представители американского внешнеполитического ведомства (что видно по соответствующим действиям послов США в ряде стран). А если вопрос обрел такой масштаб, «чемоданами с долларами» его не решишь – на кону само существование и статус Константинопольского патриархата, который, напомним, очень уязвим в своей фанарской клетке без опоры на поддержку США. Так что гипотезу о том, что 31 августа Патриарх Кирилл (Гундяев) привезет на Фанар очень много денег и «перекупит» Патриарха, отвергаем сходу. Вероятнее, Кирилл летит на Фанар, чтобы все-таки как-то подключиться к неизбежному процессу «раздела Украины» и избежать опасного лично для него разделения мирового православия на WO1 и WO2 (см. наш предыдущий “Комментарий” из этого цикла).

Гораздо более убедительной представляется версия о том, что причины «проволочек» надо искать в Киеве, точнее – в запутанных отношениях между УПЦ КП, УАПЦ и УПЦ МП и – отчасти – внутри самих этих юрисдикций. Именно поэтому не состоялось провозглашения автокефалии в 2008 году – тогда Патриарх Филарет отказался покидать свой пост. До сих пор эта фигура исторического масштаба вызывает много споров, хотя по мере нашего отдаления от событий 1991-95 годов споры постепенно утрачивают былую остроту, постепенно покидают этот мир активные участники былых сражений. С другой стороны, судя по письму Архиерейскому Собору РПЦ МП 2017 года, и сам Филарет становится более уступчивым и открытым к компромиссу. Видимо, время требуется именно на разрешение дискуссий вокруг будущей структуры и распределения власти в «канонически автокефальной» Украинской Церкви. И этому было бы логично посвятить следующую часть нашего цикла.