Почему украинские архиереи УПЦ МП открещиваются от патриарха Кирилла
Обвинение Московского патриарха в ереси со стороны сразу двух своеобразных «неформальных лидеров» грозит РПЦ большими неприятностями
На днях достоянием общественности стало выступление епископа Банченского УПЦ МП Лонгина Жара перед «собранием епархии» (источники уточняют, что это не было Епархиальное собрание, но сути это не меняет) по поводу «ереси патриарха Кирилла» и отказа поминать его во время богослужений. Репутация епископа Лонгина как искреннего представителя «русского православия» (консервативного его крыла) не вызывает сомнений. Достаточно напомнить скандал, вызванный его призывом уклоняться от мобилизации. Епископ Лонгин назвал целый ряд причин своей критики патриарха, из которых Гаванская декларация была первой, но не единственной.
Собственно, ничего неожиданного. Это и должно было произойти именно так: в самых недрах церкви, среди самых верных и самых искренних адептов. Потому что именно они — первые — и должны были особенно остро почувствовать когнитивный диссонанс в происходящем на церковно-политическом олимпе. Можете смеяться, но встреча патриарха Кирилла с Папой Франциском, и даже в большей мере то, что этому предшествовало (и не предшествовало, но должно было), стало последней каплей в чаше терпения и доверия «столпов истинного православия».
Причин этому несколько. Первая из них — наша общая нервозность и ежеминутная готовность разразиться «зрадой». Но есть и другие, в большей мере касающиеся не столько общей атмосферы в стране, сколько ситуации в УПЦ МП. Например, то, что в Украине, особенно в западной ее части, остроту «католического вопроса» трудно преувеличить. Здесь находятся «форпосты православия», в особенности русского православия. Здесь веками противостояли католицизму и считали это основной задачей в деле «защиты истинной веры».
Или, например, отношение к расколу. Великая схизма с точки зрения православия, в особенности русского, выстроенного на антитезе католицизму и Западу вообще, — это раскол. Великий, старый, со многими неизвестными, в том числе политическими, но это раскол. Если можно вот так запросто обниматься и заявлять об общености и «общении» (а по контексту — причастии) с такими закоренелыми раскольниками, то почему эти же люди не позволяют нам ковырять в носу? Почему украинский раскол может быть уврачеван только через покаяние раскольников, а до тех пор никаких послаблений и забвений анафем, если великий раскол можно просто замять? Получается, противостояние расколу в Украине — такая же разменная монета, как и противостояние католицизму?
Но в чем тогда сила, брат? В чем истина? Где та незыблемая граница «канонического» и «православного», за которой бездна погибели? Та граница, которую невозможно двигать туда-сюда в зависимости от политических и просто личных симпатий? Почему «патриарх и отец» торгует святынями, за которые тут, в Украине, его чада-православные должны терпеть, страдать и, возможно, даже быть готовыми к подвигу мученичества?
Это действительно было бы трудно объяснить. Вот патриарх и не стал ничего объяснять — сел в самолет и полетел. В Шамбези, в Гавану, теперь вот на Крит собирается — никого не спрашивает. И, заметьте, по-настоящему, на высоком иерархическом уровне ему возражают только в Украине. В России, если верить нашим архиереям, все уже достаточно запуганы. Как говорит мятежный епископ Лонгин, со времен большевиков такого страха в РПЦ не было. В УПЦ ситуация несколько иная. Тут, в воюющей стране, на «границе православной ойкумены» и т. д., трусы просто не выживают. А кроме того, есть некоторые гарантии — во-первых, в автономном (каком-никаком, а все же) статусе УПЦ. Нет, во-первых, все-таки в личности ее предстоятеля.
Да, тут тоже найдется парочка сюрпризов. О митрополите Онуфрии можно много всякого сказать и подумать, но одного у него не отнять ни при какой погоде — его искренней преданности идеалам православия. Ему, надо думать, нелегко: монашеская дисциплина, которой он придерживается сам и которой требует от других, предполагает «послушание». Которое в русском православии — во всяком случае его современной версии — является безоговорочной покорностью нижестоящего вышестоящему. Но что делать, когда твой начальник однозначно и несомненно предает идеалы веры?
То, что к епископу Лонгину до сих пор не были применены дисциплинарные меры, само гробовое молчание митрополита Киевского, как и то, что о произошедшем еще до начала Великого поста стало широко известно только сейчас, — все это кое о чем говорит. Митрополит Киевский мог настаивать на поминании патриарха Кирилла, когда приходы отказывались от этого по политическим соображениям. Но предательство веры?!
Не менее показательно то, что к украинской оппозиции патриарху Кириллу присоединился митрополит Одесский Агафангел. Который, конечно, всегда демонстрировал свою приверженность «русскому миру» (до самого последнего времени, когда это стало совсем-совсем не в тренде), но делал это в большей мере из политэкономических соображений, чем по призванию «стоять за истинное православие». В чем-то он антипод епископа Баченского — а вот поди ж ты... И можно не сомневаться, что у митрополита Агафангела есть веские политические причины поддержать буковинских непоминальников.
По крайней мере, одна из них лежит на поверхности и отмечена такими — снова диаметрально разными — людьми, как епископ Лонгин и протоиерей Всеволод Чаплин: решения в РПЦ нынче принимаются фактически единолично патриархом. Который, конечно, имеет по этому поводу консультации как внутри патриархии, так и с внешними кураторами (нет-нет, патриарх Кирилл ни в коем случае не самостоятельный игрок), но мнение епископата, мнение Архиерейского собора не имеет никакого веса.
Отказавшись сначала от практики Поместных соборов, учитывающих мнение полноты церкви, патриарх Кирилл довольно быстро превратил в чистую декорацию и Архиерейский собор, который в отсутствие Поместных представляет собой высший орган власти в церкви.
Это не может нравиться епископам и митрополитам, особенно такого склада, как митрополит Агафангел. Они привыкли к тому, что с ними считаются. Но ситуация даже хуже. УПЦ МП в Украине переживает не лучшие времена, и происходит это по причине «порочащих связей» с Москвой, с патриархом Московским. Сама эта связь для представителей УПЦ МП дорогого стоит. Более того, Московская патриархия откровенно манипулирует «церковным вопросом» в Украине, напропалую используя свой ресурс в политических целях. Нет, все еще хуже — Московская патриархия почти не скрывает того, что лепит из УПЦ МП церковь-мученицу и не упускает случая спровоцировать украинцев к проявлениям враждебности к «московским попам». Вероятно, украинские иерархи считают, что имеют полное моральное право на ответные реверансы. Но вместо этого получают пренебрежение — мнением, трудностями и даже опасностью, которой их подвергает их преданность «русскому православию» и лично патриарху Московскому.
Возможно, для патриарха это просто естественное положение вещей: вассалы должны быть счастливы умереть за сюзерена. А сюзерен вовсе не обязан отчитываться в своих действиях перед вассалами. Кажется, в православной церкви никто никогда не скрывал, что видит в средневековье некий «золотой век» церкви. Ну так «бойтесь мечтать — мечты сбываются».
Это, впрочем, мечты политического толка, и касаются они «политического православия». Тогда как с точки зрения нормального православия единоличное принятие решений высшим иерархом — одна из составляющих «ереси папизма». А патриарх Кирилл никогда и не скрывал своих симпатий к «католическому стилю»: до сих пор все его административные реформы были направлены именно на укрепление вертикали, а не на расширение соборноправия. И тут все получилось как по учебнику истории: когда патриарх лишал полноту церкви права участвовать в управлении, упраздняя Поместный собор, архиереи не возмутились. А может, даже обрадовались —ведь теперь управление церкви сосредотачивалось только в их руках. А когда патриарх лишил власти и их, вступиться за них полнота церкви не смогла бы, даже если бы захотела — механизмов нет.
Что остается? Обижаться и грозить расколом. Именно так и следует понимать демарш украинских архиереев. Причем, судя по участию митрополита Агафангела, этот процесс может войти в резонанс с какой-нибудь «политической целесообразностью», о которой его «зачинщики» даже не думали. Вообще, для Москвы это колоссальная неприятность, поскольку в оппозицию ушли два своеобразных «неформальных лидера» УПЦ МП. Епископ Баченский Лонгин — один из «лидеров симпатий», человек с немалым ресурсом авторитета как внутри УПЦ, так и вне ее. А митрополит Одесский Агафангел — искушенный (чтобы не сказать — прожженный) политик и к тому же весьма небедный. И все это происходит «под покровом» еще одного весьма авторитетного для всей РПЦ (особенно ее консервативного крыла) иерарха — митрополита Киевского Онуфрия. Который в свете всего происходящего оказывается особенно «неудобным» для руководства Моспатриархии.
Но даже если Москва под этот шумок попробует избавиться от митрополита Онуфрия и поменять его на кого-нибудь более «легкого в управлении», у нее возникнут трудности. Потому что местоблюстителем в период междувластия станет, по закону, старейший по хиротонии епископ УПЦ. А это, собственно, митрополит Одесский Агафангел. А значит, московским кураторам придется принимать весьма неординарные и очень сильнодействующие меры. Что, в свою очередь, в расшатанной ими же украинской ситуации может вызвать самую непредсказуемую реакцию.
Екатерина Щеткина
