Польша отделяет церковь от государства. Правительство страны больше не будет содержать священников

18.04.2012, 09:22

ПОЛЬСКИЕ власти приняли решение реформировать систему государственного финансирования Католической церкви Польши (КЦП). Существовавший до сих пор Церковный фонд планируется упразднить, а вместо него ввести адресный налог — плательщик может обратиться в налоговое ведомство с заявлением о том, чтобы 0,3% от суммы его подоходного налога были направлены на нужды той церкви, к которой он принадлежит или симпатизирует.

Еще несколько лет назад такое решение казалось попросту невозможным. Но, похоже, по мере того как романтика «Солидарности» и фигура-символ Папы Войтылы погружаются глубже в историю, авторитет католической церкви в Польше дает трещину.

Церковный фонд был организован коммунистическим режимом для финансовой поддержки лояльных к власти клириков, а его посткоммунистическая деятельность рассматривалась как «компенсация» церкви за перенесенные притеснения. Через этот фонд осуществляется социальная поддержка священнослужителей, финансирование работ по реставрации и поддержке принадлежащих церкви памятников истории и культуры и т.д.

Госфинансирование церкви в постсоветское время объяснялось и тем, что к КЦП, согласно опросам, принадлежат свыше 90% поляков. Однако ситуация в Польше в этом смысле напоминает украинские реалии: у нас тоже «христианами» признают себя около 80% граждан, но на поверку эти потрясающие цифры не имеют никакого отношения к церкви. Наш самый оптимистический показатель — между одной пятой и четвертью населения (такую статистику показывает посещение пасхальных богослужений), в Польше — около 45%.

Однако и этого числа прихожан достаточно, чтобы с легкостью компенсировать те $30 миллионов, которые ежегодно отчисляло в Церковный фонд государство.

Десятина сегодня

Официальный церковный налог действует в большинстве европейских стран. Сборы от него направляются на зарплаты и социальное обеспечение священников, уход за культовыми сооружениями и финансирование социальных программ церкви. Такая практика существует в Австрии, Британии, Германии, Дании, Исландии, Италии, Норвегии, Швеции, Финляндии и ряде других государств. В бытность свою митрополитом Смоленским и Калининградским патриарх Кирилл выступал за введение церковного налога и в России.

Разница, как правило, в способах оплаты и принципах налогообложения. К примеру, если в лютеранских странах вроде Швеции этим налогом по умолчанию облагается все население, то в Германии это дело добровольное — достаточно сделать пометку в соответствующей графе декларации. Впрочем, есть и третий вариант: в Испании, Италии и Ирландии свобода совести закреплена конституционно, однако сохранен государственный характер католицизма. В результате этот налог платят порядка 9/10 населения. В целом по Европе на эту статью отчислений приходится от 1% (Австрия) до 10% (Италия) доходов граждан.

Схема взимания тоже различается. По австро-германской модели церковный налог финансовой статистикой не указывается и оплачивается отдельно. В Испании и Италии действует иной принцип: по заявлению плательщика в счет помощи религиозным организациям передается процент от общей суммы уплаченных налогов.

В исламском мире ситуация более однообразна. В мусульманских странах существует установленный в соответствии с шариатом закят — налог, равный 2,5% доходов мусульманина, что идет на нужды религии.

Но в жизни не все так гладко, как в статистическом отчете. Для поляков, как и для нас, принадлежность к определенной вере — часть национальной самоидентификации. Исповедание как таковое отходит на задний план, что может серьезно сказаться на доходах церкви. И именно поэтому идея о реформе финансирования взволновала польский клир.

Более того, соцопросы фиксируют падение авторитета КЦП в обществе. Возможно, это прямое следствие того, о чем так много в последнее время говорят и в Украине, и в России — сращивания церкви и определенных политических сил. У нас это сращивание выглядит вполне традиционным «византийским» шагом — церковь всегда поддерживает государство и взаимно поддерживается им. Однако политические силы имеют обыкновение приходить и уходить, их рейтинг колеблется, подобно маятнику, и за собой они увлекают церковь.

Казалось бы, Католической церкви это почти не свойственно — у них совсем другая традиция. Но только не в случае с Польшей. Достаточно вспомнить, что здесь Католическая церковь была в авангарде борьбы с левым режимом. Она так и осталась прочно на «правом» берегу, откровенно демонстрируя свое неприятие любых левых инициатив. В общем, социалистам, которые ныне у власти, не за что ей симпатизировать. Зато у них были все основания заговорить о клерикализме и привлечь сторонников этой идеи.

Тем более что на фоне кризиса возможность сэкономить и перераспределить бюджет (в частности, на увеличение пенсий) сулит немалые политические дивиденды. Католическая церковь — организация не бедная, особенно после возврата имущества в порядке реституции. Конечно, ее руководство по-прежнему уверено, что этого мало, чтобы полностью компенсировать понесенный ущерб. Но его аппетиты в последнее время начинают вызывать раздражение у населения — раздражение, знакомое и нам.

Авторы проекта и его сторонники уверены в том, что новый тип финансирования расставит многое по своим местам. В частности, церкви будут получать гособеспечение, пропорциональное их реальному весу в обществе. Если Католическая церковь действительно обладает таким влиянием на умы, как говорит, — она не пострадает. Однако теперь ей придется вести конкурентную борьбу с другими конфессиями и деноминациями, причем не только за души, но и за вполне материальный кусок хлеба. Мрачное настроение представителей КЦП понять можно: с ее монополией покончено.

Но и в самой системе финансирования внутри церкви все совсем не так просто. Нам ли этого не знать? Ведь регулярно появляются скандальные публикации об автопарках владык, «прайсах» в церквах, отказах в требах и даже в таинствах «до момента уплаты», из последнего — комедия с часами патриарха Московского, «которых не было», и квартирная драма с применением нанотехнологической пыли. В этом блеске отнюдь не сусального золота теряется правда о финансовом состоянии церкви, да и о церкви как организации вообще.

Идея социального обеспечения священников с помощью фондов, подконтрольных государству, а не церковному (особенно епархиальному) руководству, на самом деле достойна внимания — во всяком случае у нас. Потому что богатство одних в церкви удивительным образом уживается с нищетой других. Церковь, находящаяся на полном самообеспечении — как это заведено, например, у нас, — поражается массой финансовых проблем, из которых имущественное расслоение — лишь наиболее яркая, но никак не единственная. Приходской священник, живущий за счет пожертвований паствы, зависит от возможности и готовности прихожан эти пожертвования делать. А если учесть, что они идут не только на поддержание его штанов, но и на множество иных выплат, то совсем не удивительно, что множество священников вводит жесткую систему «оплаты треб», а также старается найти источники финансирования «на стороне». Сделать это удается не всем. Нищета среди священников, отсутствие их социальной защиты — одна из очень острых проблем нашей церкви. О которой в миру мало что известно. В финансовом вопросе она еще менее прозрачна, чем во всех прочих. Он оказывается одной из граней, которые разделяют церковь на «пастырей» и «овец».

Разгосударствление КЦП, скорее всего, погрузит ее в те же проблемы. В том числе финансовые, ведь схема распределения налоговых отчислений в законопроекте не вполне ясна. И оттого, сумеет ли КЦП «жить по средствам», будет зависеть успешность ее диалога с обществом, в том числе с той его частью, которая разделяет «левые» идеи.