«Сие аз писал грешный, моляся Богу и Пречистой», или Процарапанные хроники Софийского собора
Живую историю древних храмов хранят стены, покрытые граффити, — надписями и рисунками, процарапанными острым предметом (ножом, иглой, писалом) на штукатурке или фреске. Особый интерес для эпиграфистов — специалистов по их изучению — представляют надписи с датами, упоминаниями об известных исторических личностях и событиях. Тем не менее, и другие виды надписей добавляют немало интересных штрихов к картине жизни прихожан, священников и гостей храма.
На протяжении семи с половиной веков — с XI по XVIII в. — люди вырезали на стенах Софии Киевской молитвенные обращения, свидетельствовали о своем паломничестве к святыне, упоминали волновавшие их события. В XVIII в. стены собора были оштукатурены и расписаны масляными красками (правда, не все сразу — в храме есть граффити, выполненные в 1712 и 1732 гг.). Масло положило конец культуре граффити (царапать по нему неудобно, краска крошится, четкие прорезы не выходят) и скрыло надписи от пристального взора потенциального исследователя.
Благодаря реставрационным работам середины ХХ в. были расчищены большие участки давней стенописи. Открытыми надписями заинтересовался историк Сергей Высоцкий, который с 1957 г. начал систематически изучать эпиграфическое наследие Софии. Исследования продолжались 26 лет, было открыто и опубликовано 311 граффити. В некоторых из них зафиксированы события, которые подтверждают и уточняют летописные тексты (например, запись о смерти Ярослава Мудрого), а в некоторых — события, которые в документах не упоминаются (такие, как мир на Желяни или покупка Бояновой земли).
Работа С.Высоцкого была настолько значительной, что после его публикаций в научных кругах распространилось неофициальное мнение, будто все самое важное и интересное из эпиграфического наследия Софии уже открыто. Тем не менее, в Национальном заповеднике «София Киевская» знали: изучено далеко не все. Когда в заповедник пришел работать молодой ученый Вячеслав Корниенко, который заинтересовался софийскими граффити еще в студенческие годы, возникла идея дополнить опубликованный С.Высоцким корпус граффити. Никто и подумать не мог, что работы окажется непочатый край...
Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник заповедника В.Корниенко исследует граффити Софии уже пять лет подряд. Опубликовал посвященную им монографию и несколько десятков научных статей. Курирует его работу доктор исторических наук, профессор, заведующая отдела научно-исторических исследований заповедника Надежда Никитенко, автор смелой концепции более раннего датирования собора.
Если Сергей Высоцкий изучал граффити выборочно, то Вячеслав Корниенко планомерно, сантиметр за сантиметром, исследует стены храма, фиксируя каждую трещинку, выбоину и, собственно, прорез. От природы внимательный к мелким деталям, теперь, изучив около 2500 граффити в Софии Киевской и около 500 — в церкви Спаса на Бересте, молодой ученый с легкостью различит штрихи, намеренно нанесенные человеческой рукой.
— Не знаю, посвящу ли граффити собора три десятка лет, как С.Высоцкий, — говорит исследователь. — Надеюсь, что удастся закончить раньше — лет через пять-шесть. На сегодня полностью исследовано три алтаря основного ядра Софии и около половины еще одного алтаря. А есть еще внешние и внутренние галереи, хоры, башня. По нашему мнению, общее количество граффити будет в пределах 5000.
...И стены заговорили...
— Невозможно представить себе, чтобы в современном храме кто-то вырезал надписи на стенах. Говорят, что и в Древней Руси писание на стенах преследовалось...
— Раньше был распространен такой взгляд, — уточняет Вячеслав Корниенко. — Он основывался на уставе князя Владимира, где резание стен (так трактовалось продирание граффити) приравнивалось к разрыванию могил и наказывалось 20 ударами палкой.
— Однако люди успевали нацарапать довольно большие тексты...
— Это объясняли так: люди стояли на службе, довольно длительной, и от скуки тайком царапали на стенах. Тем не менее, большинство граффити сразу бросаются в глаза, выполнить их тайком в присутствии других прихожан невозможно. Вероятнее, что надписи выполнялись преимущественно тогда, когда службы в храме не было, но люди имели доступ к собору.
— Кто же их оставлял?
— Строители, прихожане, ученики школы, которая действовала при Софии, даже клирики. В некоторых записях указано, что их авторы были монахами. Есть записи в алтарных частях, куда мирян не допускали (хотя есть не совсем подтвержденная гипотеза, что в ХІ в. еще могли быть исключения). Итак, их выполняли иереи.
Вполне вероятно, что молитвенную надпись можно было заказать: часть граффити выполнена на высоком профессиональном уровне, причем видно, что писцы довольно хорошо владели книжной культурой, использовали цитаты из разных гимнографических произведений.
Большинство граффити писали мужчины. Но есть и несколько записей, сделанных женщинами. В частности, обнаружено два граффити, выполненные, по нашему мнению, Анной Ярославной еще до ее отъезда во Францию. Там сложная система доказательств: собственное имя Анна, сравнение динамики почерка Ярославны на стене храма с ее личной подписью на грамоте Суассонскому аббатству, связь с образом Св.Пантелеймона, который имел большое значение для Ярославичей.
— Что означало граффити, которое состояло только из имени, как в случае с гипотетическим автографом Анны Ярославны?
— Одна из наиболее распространенных формул автографических записей в Древней Руси — «писал такой-то». Нередко оставляли только имя, без глагола. Есть записи расширенные: «Сие аз писал грешный, моляся Богу и Пречистой» и т.д. Где-то в XVI в. эту формулу сменяет фраза «Был здесь такой-то». И это не просто «автографы на память» — таким образом человек удостоверял либо факт собственного паломничества, либо то, что лично выполнил надпись, надеясь на помощь в исполнении молитвенных пожеланий, высказанных в храме.
— Какие еще виды граффити существуют?
— Преимущественно это, конечно, молитвенные и памятные записи. Большую категорию граффити составляют записи счета поминальных служб, — на эти ряды вертикальных черточек исследователи до недавнего времени не обращали внимания.
Находим много цитат, в частности из произведений, которые не дошли до нашего времени. Так, в Георгиевском алтаре найдены две «Херувимские песни» в редакциях, которых нет ни в одной письменном памятнике. Возможно, это варианты перевода с греческого оригинала, а расхождения встречаются в местах, особенно сложных для точного перевода.
Есть много записей отдельных букв и слогов, — в некоторых случаях это фрагменты упражнений для обучения грамоте, которые, очевидно, писали школьники.
Находили мы и немало рисунков. Чаще всего это кресты разных форм. Бытует мнение, что крест — простейшая форма молитвы, которую даже неграмотный человек может нацарапать. Тем не менее, многие изображения выполнены на таком высоком художественном уровне, что сложно предположить, будто они появились случайно. Часто попадаются изображения животных и птиц.
— Что это — символы или бытовые рисунки?
— Многие изображения являются символическими. Так, павлин, который склонил голову над чашей, — символ Евхаристии. Если обратимся к апокрифам (на Руси тогда не было четкого размежевания между канонической и неканонической литературой), увидим, что с зайцами сравнивали христиан, которые бегут от опасностей мира сего и находят спасение в Церкви. Таким образом, изобразив зайца на фреске пророка Иезекииля, неизвестный автор, собственно, назвал его христианином. На фреске с изображением апостола Петра — три птицы. Помним, что Христос сказал Петру: трижды не прокукарекает петух, как ты отречешься от меня. Что касается рисунков лошади, собаки, кота точно сказать сейчас сложно.
Некоторые рисунки сопровождаются текстом. Например, в Георгиевском алтаре есть комическое изображение воина с большой головой, на которую не налазит шлем, а рядом надпись: «Злой еде на войну». Слово «злой» означало плохой, никудышный. Это явная пародия. Одним из правил средневековой пародии было то, что зритель мог легко узнать гротескный персонаж. Художник искусно изобразил конусообразный шлем, копья и круглый щит, благодаря которым понятно, что на рисунке — древнерусский дружинник.
На сегодня найдено пять детских рисунков (это видно и по высоте расположения, и по технике исполнения): двое человечков с поднятыми руками, один из которых, наверное, является воином, человек на ишаке (чтобы было понятно, вверху ребенок дописал «Іа») и двое всадников.
Интересно, что на одной фреске может быть около сотни граффити, а на другой — 4— 5. Думаю, это можно связать с популярностью культа определенного святого.
— Существовала ли «церковная цензура» для граффити?
— Да, надписи, которые не соответствовали церковным требованиям, затирали. В Софии их найдено сейчас немного, одну удалось восстановить: «Грамоте обучаасия Фома евнух писал то». Рядом — изображение собаки, по которой цензор прочертил руки в жесте благословения (т.е. не клясть автора, а помолиться за спасение его души). Возможно, именно он указал, что автором картины является Фома, а потом раскаялся, что возвел клевету... В Софии Новгородской цензор сгоряча написал: «Отсохни у тебя руки», а потом, очевидно, раскаялся в некорректности и добавил: «Спаси, Господи, душу грешную».
— Какими еще открытиями радуют вас расшифрованные граффити?
— Большую радость приносят граффити, когда благодаря им удается определить, кто из святых изображен на фреске. Так, недавно оказалось, что на одной из фресок — св. Лев. Это Папа Римский, который жил в V в., активно боролся с ересями, оставил много произведений. Он сам вышел навстречу Аттиле, когда тот с войском готовился идти к стенам Рима, и уговорил его отступить. Изображение в Софии Киевской свидетельствует о том, что его почитали и в византийской церкви.
Но совершенно удивительное ощущение, когда вследствие нашей работы святой буквально возвращается из небытия. Так, граффити на одной из фресок сообщили, что на ней изображен Амон Александрийский, воин-мученик. В современных святцах его не найдешь, зато его упоминают святцы Х в. и Евсевий Кесарийский: когда во время преследований одного христианина подвергали пытке, Амон со своими воинами стоял на страже возле лобного места. Увидев, что бедняга уже готов отречься от Христа, он взошел на помост, исповедовал христианство, за что был казнен, а впоследствии причислен к лику святых.
— Как повлияла на характер записей драматическая история собора: разграбление его ордами хана Батыя в 1240 г., столетия в заброшенном состоянии?
— Граффити свидетельствуют, что службы в храме не прекращались даже в годы, которые считаются периодом запустения. Есть в соборе надпись, датированная 1250 — 1260-ми гг. (к сожалению, последняя цифра сбита). Прошло не так много времени после разгрома Киева, — а мы снова видим типичную поминальную надпись. Во второй половине XIII — XIV в. надписей не так много, но они есть. Ряд граффити датирован концом XIV — началом XV в.: это те же молитвенные надписи, которые повторяют формулы, использовавшиеся в действующих храмах. Авторами многих надписей были представители духовенства.
В это время, учитывая постоянные набеги татар, резиденцию митрополита перенесли в Новогрудку под Вильно — столицу Великого Княжества Литовского. А в начале XVв. появилось два митрополита — в Москве Фотий, а в Новогрудке Григорий Цамблак. В Софии правили их наместники, и, собственно, каждый стремился лишь к обогащению. К этому периоду относим надпись на северном фасаде лестничной башни (в те времена там находился главный вход), выполненную краской по слою, расположенному под обвалившейся штукатуркой. Там написано: «церковь тюжая», т.е. печальная, скорбная. Интересная запись есть в Георгиевском алтаре: это ссылка на книгу пророка Аггея, стих 16. Это обращение к евреям, которые забыли отстроить Иерусалимский храм, за это им все несчастья. Автор граффити прозрачно намекал, в частности и наместникам, что все беды Русской земли, в частности и набеги татар, вызваны тем, что митрополитский храм заброшен.
Позднее граффити становится все больше, их количество возрастает в XVI—XVII вв.
О периоде, когда Софией владели униаты, в православной литературе записано, что храм был разграблен, службы в нем не проводились, паслись коровы и козы. Тем не менее, кандидат исторических наук Наталья Синкевич нашла документальные свидетельства того, что при униатах в Софии проводились службы, действовал монастырь, униатский митрополит даже сумел найти некоторые средства, чтобы начать восстановление храма. О том, что Софийский собор в это время действовал, свидетельствуют и граффити на его стенах.
София объединяла самых разных людей. Показательно, что среди граффити XVI—XVII вв. есть записи и православного, и католического духовенства, и униатов, и протестантов, и светских, и духовных лиц — в частности армян, поляков, немцев.
Надписи XVI—XVII вв. дают много важной информации, в некоторых упоминаются известные исторические личности. Так, в апсиде центрального нефа был найден автограф Антония Грековича — наместника униатского митрополита. Его утопили казаки в 1618 г.
Где-то во второй половине 1650-х гг. надписи на некоторое время перестают появляться. Это связано с эпохой Руины. То же самое наблюдаем и в церкви Спаса на Бересте. Мы не можем четко определить, что в это время надписи в соборе не делались, и сейчас последняя известная нам запись XVII в. датирована 1658 годом, потом уже идут даты с XVIII в.
Особую ценность для исследователей представляют граффити с датами. Поскольку настенные надписи обычно фиксировали события «по горячим следам», наиболее ранние из них позволяют судить о возрасте храма точнее, чем письменные источники, отдаленные от событий на десятилетия, а иногда и на столетия.
О прочтении датированных софийских граффити развернулся спор, связанный прежде всего с уточнением времени закладки собора. Летописи фиксируют два «дня рождения»: Новгородская летопись — 1017 г., «Повесть временных лет» — 1037 г. Тем не менее В.Корниенко выявил ряд ранних дат, которые противоречат основанию Софии не только в 1037, но и в 1017 г.
— На сегодня самой ранней надписью, которая четко читается, являются граффити 1019 г., — рассказывает ученый. — Есть запись, которую, по нашему мнению, могли выполнить в 1018 г., однако последняя цифра не сохранилась, так что наиболее поздней датой записи может быть и 1021 г. Как бы там ни было, уже во втором десятилетии ХІ в. София стояла и была расписана фресками. Эти даты перечеркивают и 1017 г., ведь Ярослав не мог создать такой грандиозный храм за несколько лет. Кроме того, найдены даты 1028 и 1033 г.
Самые горячие споры вызывают граффити, выполненные на фреске Св. Василия Великого в Георгиевском приделе. По мнению Н.Никитенко и В.Корниенко, они содержат дату 6530 год от сотворения мира, то есть 1022 год, и сопроводительную надпись: «О Пасце златой Господственной дни прoсти» («В 1022 г. в дни Золотой Господственной Пасхи будьте внимательны»). В этом году действительно совпали два больших церковных праздника — Пасха и Благовещение, которые называли истинной, Господственной Пасхой и связывали с этим событием второе пришествие Христа. Если, предположив, что София была заложена и построена не позднее этого года, взять указанные в святцах даты освящения собора — 4 ноября и 11 мая — и наложить их на тогдашний календарь, учитывая, что такие торжественные акты осуществлялись в воскресение, выйдет, что храм был заложен 4 ноября 1011 г., то есть еще при князе Владимире, а освящение престола, которое ознаменовало открытие собора, состоялось 11 мая 1018 г. Это означает, что Ярослав Мудрый не заложил Софию, как рассказывают летописи, а только завершил начатое отцом в 1016—1018 гг., добавив в начальный проект несколько изменений (например, собственную усыпальницу).
В пользу этой версии, по мнению Н.Никитенко, свидетельствуют и фрески собора, особенно светские: их главной темой было прославление князя Владимира и его супруги, византийской царевны Анны, но не Ярослава Мудрого. Есть и другие аргументы (к сожалению, объем и тематика статьи не позволяют привести их все). Однако признать выводы сотрудников заповедника «София Киевская» — означает переписать учебники и справочники, пересмотреть научные взгляды, которые до сих пор казались неопровержимыми. Сейчас маститые ученые к этому не готовы. Между оппонентами идет дискуссия, которая стала особенно острой в последнее время, учитывая, что ЮНЕСКО внесло 1011 г. в Календарь памятных дат как юбилейный для Софии, а президент Украины своим указом утвердил празднование юбилея на государственном уровне.
В дискуссию вовлечены и некоторые российские ученые, в частности специалисты по эпиграфике. В Софии не так давно побывали молодые исследователи: Савва Михеев, Андрей Виноградов, Александра Евдокимова. Оценку результатам новейших исследований граффити, проведенных учеными заповедника, давали корифеи российской школы эпиграфики Татьяна Рождественская и Альбина Медынцева. Свои критические заключения они представили на круглом столе по проблемам датировки Софии Киевской, состоявшемся в апреле этого года.
— Правда ли, что в России — самая сильная в мире школа эпиграфики? А что у нас со специалистами в этой области? — спрашиваю у Вячеслава Корниенко.
— В Украине после С. Высоцкого эпиграфикой почти никто не занимался. Правда, кандидат исторических наук Тимур Бобровский опубликовал несколько надписей, найденных им в киевских пещерах, которые он изучает. Тем не менее, у него нет научных работ, посвященных софийским граффити.
В России действительно есть своя школа. Т. Рождественская представляет Петербург, А. Мединцева — Москву, она исследовала граффити Софии Новгородской, написала о них монографию. Не сказал бы, что российская школа — лучшая в мире, такие же сильные школы есть и в странах Балканского полуострова.
Проблема в том, что серьезно изучать граффити можно, лишь постоянно находясь в памятнике, «живя» в нем. Они не исследуются наскоком, чем, к сожалению, грешат молодые московские эпиграфисты. Обычно их приезды в Софию Киевскую длились несколько дней. Даже А. Евдокимова, защитившая кандидатскую диссертацию по греческим граффити, на моей памяти только дважды приезжала в Софию.
—Т. Рождественская и А. Мединцева видели граффити в оригинале или только на фотографиях?
— Т. Рождественская была здесь в 2007 г. Она видела надпись «О Пасце златой», но никаких суждений о ней не высказала. Позднее у Татьяны Всеволодовны возникли сомнения. Сначала она утверждала, что не существует слова «Пасце». И когда я указал ей на примеры такого написания, в частности, в памятнике ХІ в. — Остромировом Евангелии, исследовательница сместила акцент на слово «златой» — дескать, так его начали писать только в XII—XIII вв. Вопрос дискуссионный, учитывая, что мы не имеем достаточного количества памятников ХІ в. Однако в граффити иногда фиксируются такие обороты, которые согласно всем известным на сегодня правилам старославянского языка случаться не должны. Например, в Софии Киевской есть несколько граффити, где слово «много» пишется как «моного». Такой формы ни в одной литературной памятке нет...
— Возможно, лингвистам в будущем придется ревизовать свои взгляды?
— Так произошло с новгородскими берестяными грамотами. Когда их впервые открыли, было высказано мнение, что их писали малограмотные люди. Тем не менее, современные лингвисты пришли к выводу, что процент ошибок в этих записях минимален, и вывели несколько новых правил написания.
Следует отметить, что Т. Рождественская больше внимания уделяла северорусским говорам и памятникам эпиграфики, а они несколько отличаются от южнорусских. Сейчас у нас немного материалов, по которым можно судить о говоре Киевской Руси, однако С. Высоцкий отмечал большое количество украинизмов, полногласие, которое встречается намного раньше, чем считалось до сих пор.
— Чем различаются методики, которые использовали во время исследования софийских граффити С. Высоцкий, российские эпиграфисты, вы? Вследствие чего возникли разночтения?
— Методика и С. Высоцкого, и наших российских коллег заключается в том, что сначала предлагается определенный вариант прочтения. Надпись фиксируется с помощью фото, после этого выполняется прорисовка. Сергей Александрович наводил прорезы по фотографиям и отбеливал. Российские эпиграфисты делают прорисовки, просматривая фото на компьютере — уже у себя дома. Однако и несколько десятков фото не гарантируют того, что удастся четко отличить прорез от дефекта. На экране трещина и гнездо от соломы, наложившиеся друг на друга, могут показаться буквой, а как проверить, когда рядом нет оригинала?
Сначала мы просто замеряем и фотографируем граффити (используем сбалансированное, боковое освещение, так как в слишком ярком свете часть штрихов может потеряться). Готовую фотографию сравниваем с оригиналом, рассматриваем штрихи под разными углами — так видно, где повреждения случайные, а где умышленные. Только после этого пытаемся восстановить текст.
— Известно, что в древнерусских письменных источниках цифры обозначали буквами. Их выделяли из текста титлами, иногда точками. Тем не менее, А. Мединцева обращает внимание на то, что несколько надписей, которые вы интерпретируете как даты, титл не имеют.
— Писцы также иногда забывали поставить титло. А в эпиграфике не всегда действуют нормы книжной письменности. Кроме того, нужны ли особые пометки, если надпись состоит только из цифры? Например, на берестяной иконке, найденной в Новгороде, есть дата 1029 г. без титл.
Еще один нюанс, зафиксированный и в Софии: если литеру написать в горизонтальном положении, это указывает на ее цифровое значение. В четырех греческих граффити, датированных ХІ в., встречается «лежачая» форма буквы S — «зело». Эта буква на Руси использовалась для письменного обозначения цифры 6 или 6000, а вот в словах употреблялась в единичных случаях. Уже в более позднее время она начала заменять букву З. Первоначально же «зело» передавало звук [дз].
Как исследователь я несу ответственность за каждый штрих на моей прорисовке. Если уж дата выводится, она тщательно, неоднократно выверена.
— Российские эпиграфисты согласны с вашими украинскими оппонентами относительно «дня рождения» Софии Киевской. Что побуждает их придерживаться более позднего датирования?
— То же самое, что и наших украинских оппонентов. На имя министра культуры и туризма Украины было организовано письмо от группы ученых из России, которые написали, что празднование тысячелетия Софии Киевской приведет к установлению 1011 г. как официальной даты ее основания, а это заставит пересмотреть всю историю культуры Древней Руси. Но ведь пришло время пересматривать. Если раньше считалось, что письменность на Руси утвердилась лишь в середине ХІ в., то 13 июля 2000 г. в Новгороде был найден «Новгородский псалтырь» — триптих из навощенных табличек, который датируется началом 990-х — концом 1010-х гг. Если сопоставить эту находку с летописными упоминаниями о том, что при Владимире начали открывать школы, станет ясно: десяти лет вполне хватило, чтобы вырастить грамотное, книжное поколение. То же самое и с новым датированием Софии, которое доказывает факт расцвета культуры Киевской Руси не в середине, а в начале ХІ в.
Алина БАЖАЛ
