Сказка о батюшке
Вадим ДЫШКАНТ. — "День", №60, 7 апреля 2010 года
В день, когда весь православный мир ликовал по случаю Воскресения Иисуса Христа, в прокат вышла картина «Поп»
Эта лента уже успела побывать на нескольких фестивалях. Но в отличие от внеконфессиональной картины Мела Гибсона «Страсти Христовы», которая шесть лет назад также демонстрировалась в дни Пасхальных праздников (и была, к слову, без восторга принята Московской патриархией), фильм Владимира Хотиненко представляет интерес для тех, кто интересуется историей Русской православной церкви. Конфессиональную узость картине придали не столько даже сами отображенные в ней события, касающиеся одной из самых сложных страниц в истории РПЦ, сколько заведомо пристрастное отношение к ним со стороны российского режиссера. Хотиненко давно известен своим патриотизмом во взгляде на историю (в его предпоследней картине «1612» показано, как проявилось величие русского народа в период Смутного Времени).
События «Попа», главную роль в котором сыграл наш земляк Сергей Маковецкий, разворачиваются на фоне событий Второй мировой войны на северо-западе России. Чтобы завоевать симпатии населения оккупированных ими территорий, немцы с первых дней войны начали возрождать закрытые, превращенные большевиками в склады и клубы церкви. Так возникла доселе малоизвестная широким массам «псковская миссия», которую составили священники, согласившиеся сотрудничать с оккупантами. Рамки этого сотрудничества определяли сами батюшки. Иные из них, как свидетельствуют историки, находились в оппозиции к «новому порядку» и даже помогали военнопленным красноармейцам и партизанам, что, впрочем, не спасло их от НКВД — все, кто не ушел с немцами, были убиты или сосланы в ГУЛАГ. Поплатился за свое пастырское служение под крылом фашистов и отец Александр, в образе которого Маковецкий попытался воплотить идею святости человека, связавшего свою судьбу с Богом, а значит — находящегося вне политики.
Как это ни парадоксально, но сполна выполнить сложную задачу воплощения на экране духовного подвига, режиссер актеру не только не помог, но даже в определенной мере помешал. Ибо святость, чистота сердца достигается преодолением всякого рода искушений, которыми соблазняет нас мир. В фильме же, прежде чем стать «Попом» успевшем поменять несколько названий, среди которых было и «Преображение», отец Александр никаким особым соблазнам не подвергается. Он не стоит перед мучительным выбором даже тогда, когда ему предлагают покинуть свой старый приход и переехать с женой на Псковщину, где священник невольно станет коллаборационистом в глазах просоветски настроенных соотечественников. А раз нет выбора, нет внутренней борьбы, то нет и движения, нет преображения. Есть милый, добродушный батюшка, который сначала крестит, а потом и удочеряет еврейскую девушку, тем самым спасая ее от смерти (со временем его семью пополнит еще несколько детей-сирот). Есть смелый, сострадательный батюшка, который добивается у немецкого командования разрешения привозить военнопленным еду, дрова и одежду, а на Пасху — права им самим посетить церковь. Отец Александр настолько бескомпромиссен и отважен в своем служении Богу и людям, что даже требует у немцев отменить казнь партизан. Те, конечно же, игнорируют сердобольного попа, и тогда грузовик, в открытом кузове которого с петлей на шее стоят молодые парни и девушка, начинает буксовать в грязи, — мысль о том, что казнь силой своего духа приостанавливает православный священник, напрашивается сама собой.
Подобные сцены вызывают чувство неловкости не потому, что у нас нет веры в святость и чудеса, и не потому даже, что герой Маковецкого уж слишком сказочно прекрасен, что в нем нет «гнильцы», которая, по мнению Хотиненко, является обязательной составляющей современного кинематографа. Режиссера подводит не вера в святость отдельных личностей, а плохо скрытая попытка перенести эту святость на всю конфессию, которой он служит, очевидно, думая при этом, что это и есть служение Богу. Уши конфессиональной заангажированности авторов картины торчат мало не в каждом ее кадре, из-за чего предполагаемый дух проповеди славы Божьей подменяется пропагандой славы российского православия. Именно изначальные пропагандистские цели помешали режиссеру увидеть серьезные просчеты в самом сценарии, в котором события подчинены не внутренней логике развития, а желанию нагромоздить на экране побольше не всегда даже художественно связанных между собой сцен, демонстрирующих подвиг православного священника.
Агитирующая нас за православие картина стала еще одним подтверждением того, что история давно используется человечеством не для того, чтобы вынести из нее полезные уроки, а исключительно для манипуляции сознанием масс. История, как и закон, играет роль дышла, которое куда повернешь, туда и вышло. С этой точки зрения фильм Хотиненко, на что он, думаю, никак не рассчитывал, может сыграть на руку и украинским патриотам. Если РПЦ и Кремль, с благословения и под патронатом которых снимался «Поп», так легко оправдывают сотрудничавших с немцами православных священников, то российским политикам с этого момента негоже объявлять «фашистским прихвостнем» ненавистного им Бандеру. Тем более что он, в отличие от пребывающих под защитой фашистов батюшек, почти всю войну просидел в нацистском концлагере. Согласитесь, что украинские патриоты также имеют право поворачивать дышло истории в нужную им, а не своим оппонентам, сторону...
