Юрий Черноморец: Всеправославный собор закончился провалом еще до его начала

Пока вокруг будущего Всеправославного собора бушуют страсти, все больше автокефальных Церквей отказывается туда в принципе ехать. Вместо того чтобы это собрание вошло в историю, усилия многих лет подготовки кажутся зря потраченными. РИСУ пообщалась с доктором философских наук Юрием ЧЕРНОМОРЦЕМ, чтобы понять проблему глубже.

– Хотелось поговорить о Всеправославном соборе. До сих пор неизвестно – состоится он или нет. Как Вы думаете, Собору быть?

– Всеправославный собор закончился провалом еще до его начала. Первая и главная причина провала в том, что вынесенные на обсуждение документы бессодержательны. Давайте сравним все проекты документов с материалами Второго Ватиканского собора или даже Первого Ватиканского собора. Любая из энциклик Папы Льва ХІІІ, которые он писал на основе подготовительных материалов Первого Ватиканского собора, более весома, чем все документы Всеправославного собора. То есть православие является конгломератом настолько разных идейных течений, которые не нашли формата, чтобы сказать миру, Церкви, верующим новое, весомое слово. В результате согласований выходят всеправославные документы, которые ничего никому не говорят, настолько они бессодержательны.

Вторая причина провала – не учтено то, что все епископы равны. Соответственно голос каждого должен быть учтен, если он избран в делегацию. Ситуация, где каждая Церковь является одним голосом – это второй провал. Это показывает, что нет никакого понимания, кем является епископ. Если мы вспомним опыт Второго Ватиканского собора, то там тоже были комиссии, которые вырабатывали проекты документов. А потом епископы выступили и сказали, что нет, мы начинаем работать с самого начала. И наработали хорошие документы, а все консервативные материалы остались как памятки истории. Возможно ли что-то такое на Всеправославном соборе, даже если бы он собрался в полном формате? Нет, потому что патриархи собрались и приняли регламент, согласно которому нельзя отступать от документов, отдельный епископ не имеет собственного голоса и является никаким и ничем.

– То есть нельзя сесть и разработать новый документ?

– Нельзя, и это просто смешно. Такого в истории Церкви не было, что патриархи, которые не являются всем епископатом, голосом всей Церкви, наперед определяли, что Собор может сделать, а что – нет. Если делегаты – православные епископы, то должны были бы быть наделены всей властью, а если она наперед ограничена, то это пародия на Собор. Потому что если Собор не соберется, то ничего страшного не будет. У тех, кто понимает, что такое соборность и кто такой епископ, уже регламентом, который уничтожил и первое и второе, полностью подорван авторитет Собора.

– А были ли такие аналоги в истории, когда епископ не имел права голоса, а все определялось делегациями, и у отдельной делегации Поместной Церкви было право вето?

– Нет, таких примеров не было. Чтобы делегация имела один голос, а решения принимались консесусом – такого не было. И от апостольского собора 51-го года до собраний православных патриархов давних церквей в 1848 году, такие нормы были немыслимы. Можно было заложить принцип большинства в ¾ голосов, но принцип консесуса – это смешно. Церковь – это не парламент Речи Посполитой, где каждая делегация имеет право вето.

А если же делегация какой-то Поместной Церкви отказывается ехать на Собор, не только исчезает консенсус. Не достигается главная цель Собора, поскольку оказывается, что нет никакого всеправославного единства. Последние полгода лидеры православия говорили, что все обнародованные документы не так важны, как цель начать чаще собираться, чтобы было выявлено всеправославное единство. Теперь оказывается, что Антиохийский Патриархат не доволен, что его права не защищены в Катаре от посягательств Иерусалимского Патриархата; болгары не едут, грузины отказываются ехать, сербы. Это полный провал. И встает главный вопрос: если православные  не имеют единства между собой, то как они могут быть полноценной стороной в диалоге по возобновлению единства, которое было в первом тысячелетии?

Если мы говорим о теневой цели Патриарха Варфоломея, то она как раз заключается в том, чтобы сделать хоть какой-то шаг в вопросе единства всех христиан. На Собор был вынесен лишь один документ, который работал на дело экуменизма, и то очень мало, но и он вызвал бешеную критику. Появилось очень много верян, которые заявили, что истинная Церковь является только православной, а все остальные не являются даже христианами. Если мы вспомним 1940-е годы, то же самое мы слышали от Ватикана. Эти заявления католиков были очень оскорбительны для православных. Но сейчас значительное количество православных Церквей заявляют аналогичную позицию, отказывая большинству христиан в праве именоваться христианами. Это полный крах политики Вселенского Патриархата.

Экуменический диалог с католиками продолжался с 1960-х годов, были сняты взаимные анафемы, признана иерархия. И тут вдруг оказывается, что весь этот диалог богословия и диалог любви не воспринимается церковной средой. Оказалось, что Православная Церковь внутренне разделена на нормальных христиан и каких-то фундаменталистов, живущих в средневековье и этим довольных. Ничем хорошим шквал заявлений о том, что «Церковь – это лишь мы», не закончится. Это подрывает авторитет Церкви, и православные храмы будут стоять пустыми. Люди хотят ходить в церковь с человеческим лицом и мировоззрением, которое можно понять. А если маргинальные настроения определяют будущее Церкви, то она будет похожа на собрание пензенских затворников. Это печальная картина, которая свидетельствует лишь о том, что мы являемся свидетелями процесса постепенной смерти православия. То есть тот кризис, который мы наблюдаем не первое десятилетие, и все идет к безславной смерти православия как типа религиозной культуры, как цивилизационного феномена.

– А почему существует критика открытости Церкви? Насколько мне известно, помещение, где собирается Собор, было построено за счет немецких протестантов. То почему их не могут назвать братьями, или хотя бы католиков?

– Вот видите, со стороны тех, кто писал эти документы, была готовность назвать других христиан братьями. А оказалось, что среди широких церковных кругов есть слишком много людей, которые к такому шагу не готовы.

– Это иерархи или простые люди?

– И иерархи, и простые люди. Я думал, что в РПЦ будет намного больше таких людей, а оказалось, что они маргинализированы. Зато нашлось немало таких людей в мировом православии. Грузины не смоги подняться над собственной культурной замкнутостью. Много голосов протеста в Болгарии, в Сербии. И тут православие попало в ловушку: регламент требует полного единства, а его нет. В результате встает вопрос: где единый голос Всемирного православия? Где демонстрация единства?

Десятилетиями мы говорили, что Православная Церковь отличается соборностью, что ей не нужен вердикт Папы. А сейчас мы видим, что в Католической Церкви есть соборность. Папа ничего не делает без соборов, а соборы ничего без него не делают. Успешно проходят католические Вселенские соборы, генеральные синоды, появился постоянный синод кардиналов при Папе. Документы выходят, Католическая Церковь меняет позицию, отвечает на актуальные вызовы, все больше освобождает христианство от устарелых форм традиционного его выражения. Может это происходит не так быстро, как хотелось бы, но позитивные процессы в католицизме явны, и они обеспечены балансом между первым епископом и соборным разумом всего епископата.

А что такое православие? Оказалось, что люди пытаются собраться, а это не работает. А если они соберутся, то это тоже не будет работать, потому что проекты документов – полная смысловая импотенция православия, духовная неспособность сказать живое слово для мира и для Церкви. Если люди соберутся в неполном составе, то будет еще и формальное несоответствие православной идее соборности. Это кризис той православной идентичности, которая формировалась как антикатолическая, антипапистская. Столетиями заявлялось: «Мы всегда обойдемся без Папы, мы сможем собираться». Пока это был формат общих решений четырех давних патриархатов – Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского, то он работал. А когда заявили, что формат шире и должны быть все автокефальные Церкви, то это не работает.

Оказалось, что близкой к истине является точка зрения, которая бытует среди консервативных католиков. Для этих католиков чем православные отличаются от протестантов? Да ничем, только обрядом. Как у протестантов какой-то хаос, и у православных та же психология. Например, что такое РПЦ? Это конгломерат разных группировок, которые очень тяжело сшить между собой идеологией, их держит вместе только власть Патриарха. Как среди протестантов бывает христианство с человеческим лицом, так есть и в РПЦ. Как у протестантов руководство продуцирует бессмысленную риторику, так и в РПЦ такое же явление. Как у протестантов бывают сектантские настроения, то же самое мы имеем в РПЦ. Если все это нельзя свести воедино, то с чем ехать на Собор? Православие очень долго насмехалось над протестантами, говорили, что каждый пастор у протестантов как Папа. Сейчас они сами оказались в такой ситуации. Каждый епископ, каждый поп, каждый мирянин может заявить, что он православнее Патриарха Кирилла и всего церковного общества, и нет никаких средств сохранить единство, кроме как дальше молчать, снижая общую планку церковного учения до фундаменталистических штампов самого примитивного мировоззрения закрытого типа религиозности. То есть православие должно либо молчать, либо порождать сектантскую риторику в духе «Церковь – это лишь мы». Сейчас оказалось, что внутренний раскол среди православных еще больший, чем у протестантов. Возникает вообще вопрос, жизнеспособно ли православие как культурно-цивилизационное образование? Я считаю, что абсолютно нежизнеспособно. И это печальные уроки Всеправославного собора, потому что он оказался рентгеном для неизлечимого больного. Без смены идентичности здесь ничего не поделаешь.

– Какой именно идентичности?

– Я считаю, что если православные хотят сохранить христианскую идентичность и не исчезнуть перед мусульманским миром, им нужно объединяться с католиками, признавать ошибки за прошлые столетия, приветствовать то, что католики и Папа тоже признают свои ошибки. Действительно, в формате единства Церкви первого тысячелетия можно выжить. Пожалуйста, основывайте Синод Православных Патриархов рядом с Папой. Возможно, если Папа будет вашим арбитром, вы чего-то все-таки достигнете. Цените то, что в энциклике 1995 года Папа Иоанн Павел ІІ фактически выказал готовность отказаться от католических догматов, которые стояли на пути единства. Вот и объединяйтесь, завершайте этот процесс, Папа Франциск к этому явно готов. Вся эта ситуация с Всеправославным собором, идеей епископской демократии указывает на ее неработоспособность. Если у вас верные не готовы, чтобы переварить вашу соборность, то они и не готовы к единству с Римом. Тогда имейте решимость восстановить евхаристическое единство и пострадайте от фундаменталистов хотя бы за хорошие идеи, за восстановление единства первого тысячелетия. А кто захочет оставаться православным сектантом – пусть им остается, это его выбор.

– Вернемся к документам, вынесенным на Собор. О чем они и какие решения могут быть приняты?

– Это все знают, никаких существенных решений нет. Ни о календаре, ни о процедуре автокефалии. Сама бессодержательность всех этих шести документов является горьким свидетельством об историческом крахе православия. Стоящий внимания был лишь документ об автокефалии. Во многом Собор собирался с целью принять этот документ. План Патриарха Кирилла от 2009 года была таким, чтобы найти компромиссы во всех вопросах по диптихам, диаспоре, открыть Собор и войти в историю. Документами об автономии и автокефалии должен был решиться украинский вопрос. Документ об автономии ограничивает права подобных Церквей, он может быть принят, а значит права УПЦ автоматически ограничатся. Документ об автокефалии прописан так, что она предоставляется Вселенским Патриархом, но при согласии всех других участников. Вроде бы есть формальная победа Константинополя, но согласие других патриархов не будет давать возможности что-то изменить. При постановке вопроса об автокефалии в Украине Россия будет иметь право вето. Когда уже документ об автокефалии вдруг не был вынесен на утверждение Собором, то во многом смысл Собора для Патриарха Кирилла был утрачен. Мы проводим Собор и после этого Патриарх Варфоломей входит в Украину в той или иной форме. С точки зрения Кирилла, зачем тогда Собор? Собор нужен был лишь для принятия решения о процедуре предоставления автокефалии и блокирования возможности предоставления автокефалии Украине со стороны Константинополя. Если такого блокирования нет, то Собор при участии РПЦ не нужен. Посмотрите на первый пункт решения Болгарской Церкви – там есть прямой намек, что нужно завершить работу над некоторыми вопросами, которые обсуждались, но так и не были вынесены на Собор. Это именно намек на документ об автокефалии. РПЦ нужен Собор, на котором бы этот документ был принят, и при этом в редакции, которая заблокирует действия Константинополя в Украине, которая, напомню, является канонической территорией именно Константинопольского Патриархата.

Когда был визит Патриарха Варфоломея в Украину, он говорил, что украинское православие было в 1686 году аннексировано Москвой. Что это значит? Что передачи Киевской митрополии не было! Почитайте книгу В.Лурье «Русское православие между Киевом и Москвой». Много говорят об акте 1686 года, об условиях, на которых Константинополь соглашался отдать Киев. Но эти условия не были приняты, россияне на этот акт не согласились, и Киев был просто аннексирован. Восстановление исторической справедливости должно быть немедленным, особенно с учетом войны России против Украины. Даже если не признавать войны «горячей», несколько лет идет война идейная, пропагандистская, мы для россиян враги номер один. Как в таких условиях может быть единая Церковь? Они сами должны были бы порвать все связи с украинцами, если мы их враги номер один. Но что бы ни делали россияне, скорее всего Собор соберется, будут греки и их сателлиты, а после этого начнется новая война за Украину. Чем она закончится, я не знаю.

– Есть ли шанс, что Константинополь даст Киеву автокефалию?

– Шанс такой есть, и всегда он был, а сейчас тем более. Чем больше проходит времени с момента российской агрессии в Украине, тем больше возрастают шансы, что автокефалия Украинской Церкви будет предоставлена. Но как состоится Объединительный собор, кто будет принимать в нем участие, предоставят ли автокефалию исключительно Киевскому Патриархату – это вопрос дискуссионный. На сегодня я бы просто давал автокефалию УПЦ Киевского Патриархата. Я думаю, что постепенно вокруг этой Церкви объединилось бы большинство украинских православных. Тогда каким-то образом украинская проблема постепенно бы решилась.

– Украинская Православная Церковь «присутствует» на Соборе в составе РПЦ. Можно ли вообще говорить о ее присутствии?

– Ясно, что для Патриарха Варфоломея на сегодня такого явления как УПЦ не существует. Потому что ее статус определен – существуют только российские епархии на территории Украины. Они не видят смысла в документе 1990 года, который якобы дарит автономию УПЦ. Там не написано, что это автономная Церковь, а она просто пользуется этими правами. С точки зрения Вселенского Патриархата, существует единая делегация РПЦ. Ситуация могла бы измениться, если бы УПЦ проявила субъектность, тогда бы ее рассматривали как что-то самостоятельное. А это, к сожалению, невозможно.

– УПЦ к этому не готова?

– Она не готова ни к чему. УПЦ при выборах нового предстоятеля имела на выбор два пути развития. Первый – это путь реформ.

– С митрополитом Антонием (Паканичем)?

– Так или иначе, но этот путь был. Возможно, осторожных реформ, не таких быстрых, как хотелось, но хотя бы каких-то. А второй путь – деградации, смерти, кризиса. УПЦ спешно по нему движется. Утрачен авторитет в глазах государства, общества, внутри самой Церкви. Достижений за время правления Митрополита Онуфрия не видно никаких, все, что мы видим, – исключительно информационная война УПЦ против всех. Она является продолжением информационной войны РПЦ против украинских Церквей, как и войны РФ против Украины. Если УПЦ принимает активное участие в информационной войне против Украины, то ничем хорошим для нее это не закончится. Если руководство не собирается оставаться на территории Украины, то они делают все очень логично. Если же они останутся, то их ждет та же смерть, как в случае Коммунистической партии. Где сейчас КПУ? Коммунисты вместе с социалистами имели большинство в парламенте. Это был рудимент СССР, который исчез с политической карты. УПЦ в единстве с РПЦ – это последний рудимент Советского Союза. Не может у нас быть общих армий, общих политических партий с Россией, не может быть и общей Церкви. Поэтому это единство с РПЦ должно исчезнуть. Люди будут все активнее покидать эту Церковь. Если же будет каноническая альтернатива, то это будет происходить намного быстрее.

– А если ее не будет?

– Если не будет, то эти процессы будут идти не так быстро и не так мирно, как бы этого хотелось. Тут стоит вопрос исторической ответственности. Если Вселенский Патриарх чувствует собственную ответственность за то, что тут происходит, то он должен вмешаться в эти процессы. Дальнейшее пребывание украинского православия под омофором Москвы абсурдно и преступно. Облегчить выбор верных с альтернативной юрисдикцией было бы огромной заслугой и историческим решением. Сохранять ту ситуацию, которую мы имеем, невозможно.

– Тысячи приходов Киевского Патриархата и УАПЦ остались вне Собора. Они даже не были привлечены к нему в виде наблюдателей, что раньше было возможным для еретиков. Как это может повлиять на ситуацию и почему эти Церкви были проигнорированы?

– Как и Православная Церковь Америки, которая является лидером в богословии, что есть еще большим скандалом. Православная Церковь в Америке признана канонической, с главой Церкви сослужит Патриарх Варфоломей. Но ее нет на Соборе, это очень странно. Почти все известные православные богословы, которые живы, принадлежат в Православной Церкви в Америке, а на Соборе их нет. Вообще, если бы собранию православных богословов из самой только Америки или со всех стран поручили написать сейчас за пару дней документы Собора с новым словом к миру и Церкви, то они справились бы, а епископы – нет. Это недостаток всей логики, где разные вещи отвлекают православных от решения действительно текущих проблем и построения братского отношения друг к другу. Нет братского отношения епископов к богословам – и это уже проигрыш полный. Нет христианского самосознания в самом епископате. В Евангелии ясно сказано: кто первый, тот займет последнее место. Но люди начинают торговаться за шестое место вместо девятого. И это не борьба за первенство, а за определенные места в списке.

Украинское православие согласно занять хоть и 32-е место, но оно должно иметь собственное представительство среди всемирных Церквей. Нужно смотреть на те Церкви, где люди ходят в храмы. Если это так в Киеве и Америке, то люди должны быть представлены на Соборе. Это один из признаков кризиса – отсутствие внутреннего единства. Там, где православный мир сейчас наиболее живой – в Америке и в Украине, там для Всеправославного собора – пустота. Дефицит христианской логики и дефицит реализма делают Собор всеправославным поражением.

К сожалению, православные сумели доказать, что они совсем не похожи на католиков, но никак не доказали, что они похожи на православных. Все идеальные картинки, которые православные рисовали о самих себе как особенных традиционных христианах, лучших, чем другие, разбились как замки из льда в сказке о Снежной королеве. Как и когда православие научится заново жить, кто станет Гердой, которая спасет и вернет православие к христианской и человеческой жизни, – неизвестно. И произойдет ли это с православием – неизвестно. Пока что мы являемся свидетелями фундаментального кризиса православия: при пытке продемонстрировать жизнеспособность существования Православной Церкви без единства с Римом выявлена полная нежизнеспособность православия. Это катастрофа хуже, чем в 1054 году, и что будет дальше, сказать сегодня невозможно. Но то, что православие уже никогда не сможет хвалиться собственной соборностью – это факт. И что эта утрата православием своей идентичности – это тоже факт. Как с этим православию жить – я не знаю. Крах православия как реальности и идеи – это исторические перемены, подобные краху СССР, и к чему приведут исторические процессы тяжело сказать. Единственное, что точно можно сказать, – православие уже никогда не будет иметь того небольшого в принципе авторитета, которым оно пользовалось в прошлом.

Разговаривала Татьяна КАЛЕНИЧЕНКО