Патриарх ФИЛАРЕТ: «Советский Союз был последней мировой империей – территориальной империей. И возврата к той системе уже не будет»

Во второй части интервью (первая часть здесь), посвященном 20-летию Собора УПЦ (МП), который провозгласил автокефалию, Предстоятель УПЦ КП Патриарх Филарет рассказывает об апелляции на решение Москвы о «лишении» его сана, неофициальных контактах УПЦ КП с Поместными Церквами, возможности автокефалии УПЦ, перспективе ее признания, мотивах действий Патриарха Кирилла и «канонической церкви».

– Ваше Святейшество! Вы подавали апелляцию в Константинополь и во все Церкви о наложении на Вас отлучения. Какова их судьба? Потому что одни говорят: если Константинополь молчит – то он с РПЦ согласен, а другие говорят наоборот: если он молчит – то он согласен с Вами...

– Сначала Москва меня «лишила сана». Безосновательно, незаконно, но решение такое приняла. Для чего? Для того, чтобы я не возглавлял Церковь, не продолжал борьбу за автокефалию. Они думали, если объявят, что я уже не архиерей, то я не смогу бороться за автокефалию и все меня покинут. Так они думали, в Москве.

А я не так думал. Хоть вы и хотели «лишить» меня сана, но для того, чтобы это сделать, надо иметь законные основания и провести законную процедуру. А законных оснований не было, и процедуры суда церковного не было! А поскольку этого не было, то я их решение о «лишении сана» не признавал. Оно для меня не существует! И поэтому когда меня «лишили сана», я написал апелляцию к Патриарху Алексию, что их решение незаконно. И Константинопольскому Патриарху написал. И не только Константинопольскому – я всем Предстоятелям послал апелляцию, где на основании канонов пояснил, что сана «лишили» меня безосновательно.

Никто из них не ответил, никто! Но никто и не подтвердил документально решение Москвы.

– А как они должны ответить?

– Если они считают, что все было законно, то должны написать об этом, убедительно опровергнув изложенное в апелляции, по всем ее пунктам. Но никто ничего не написал. А почему не написали ни «за», ни «против»? «За» не написали потому, что знают – меня «лишили сана» незаконно. И этот грех Москвы они не хотят брать на себя.

А «против» не пишут, потому что боятся Москвы. А почему они боятся Москвы? Потому что Москва в таких случаях действует силой, не учитывая интересов Православной Церкви, а учитывая только свои собственные государственные интересы. Потому как она есть слуга Российского государства. То, что государству выгодно, – то РПЦ поддерживает, а то, что государству невыгодно, – РПЦ не поддерживает.

Поэтому Поместные Церкви и взвесили: Москва или Филарет? Большая влиятельная Россия или Украина? И для них пока что перевешивает Москва и Россия, потому что они сильнее.

А еще Церкви не безосновательно опасаются, что Москва, если будет не так, как она хочет, может расколоть все Православие.

– Что это значит – «расколоть все Православие»?

– Это значит, что она прекратит молитвенное единение с Константинопольским Патриархом и другими Церквами. На основании того, что они принимают в общение меня – «лишенного» ими сана. И не только перестанут молиться, но и будут действовать через российское государство, чтобы надавить. Москва же так сделала, когда Эстонская Церковь отделилась от нее и присоединилась к Константинопольскому Патриархату! И это из-за маленькой Церкви, нескольких десятков приходов. А из-за Украинской Церкви, которая составляет половину того, что есть у РПЦ, Москва готова на все. Так вот, опасаясь нового разделения, Константинопольский Патриарх и не реагирует на мою апелляцию.

– До сих пор?

– До сих пор! Потому что до сих пор отношения с Москвой для него важнее. А если Константинопольский не реагирует, то и другие не реагируют, ждут, как оно будет... Но я знаю, что «под сукном» мою апелляцию держат и дело хорошо изучили. И когда будут считать, что лучше апелляцию удовлетворить – вся аргументация каноническая уже готова.

И еще – хотя не отвечают, но фактически наших архиереев и священников во многих Церквах признают. Неофициально, потому что не хотят скандалить с Москвой, но признают.

Москве же этого показалось мало. Они увидели, что «лишение» меня сана не подействовало – от меня не отвернулись, Церковь избрала меня Патриархом, Киевский Патриархат растет. Тогда они снова собирают Архиерейский Собор, в феврале 1997 года, и накладывают на меня анафему!

Они думали, что если наложат на меня анафему, то от меня и епископат отвернется, и духовенство, и народ. Думали так! А случилось наоборот – вокруг меня стали больше объединяться, поддерживать с большей силой. Сравнили меня с Мазепой. Это же для Москвы Мазепа – «предатель», а для украинцев – национальный герой, потому что пострадал за то, что хотел для Украины независимости. И это еще больше сплотило патриотические украинские общественные силы вокруг Киевского Патриархата. Поэтому нынешний Патриарх Кирилл и сказал: «Анафема не сработала!»

– Это он так сказал?

– Да, «не сработала»! Когда прошло несколько лет, а то, на что он рассчитывал, предлагая предать меня анафеме, не произошло.

– Вы сказали, что некоторые Церкви наших архиереев и священников признают. А служат совместно с ними?

– В Румынской Церкви служат. В других не служат, но в общении обращаются к ним, как к епископам и священникам, а не как к раскольникам. Сочувствуют нашей ситуации, говорят: подождите, потерпите, вас признают официально. Сами совместно не служат, но в храмах своих позволяют нашим архиереям и священникам служить. Например, на Святой Земле.

– То есть негласно признание все же есть?

– Есть! У меня в резиденции не раз были представители от некоторых Поместных Церквей, и наши представители общаются за рубежом. И все говорят: потерпите, будет ваша автокефалия признана. Только все настаивают на том, чтобы наше общение оставалось не открытым, потому что не хотят выслушивать жалобы Москвы.

– А могут ли признать автокефальной Церковью УПЦ (МП)?

– Могут, но УПЦ (МП) сама же не выступает за это! Как же их признают, если они этого не хотят? А мы хотим, и будет время, когда нас признают!

– А если они объявят, что хотят автокефалии?

– Если они будут за автокефалию, то мы объединимся довольно быстро, потому что, для того чтобы им быть автокефальными, нужно будет отойти от Москвы. Без давления на УПЦ (МП) из Москвы – я убежден в этом – мы сможем достаточно быстро найти взаимопонимание и объединиться. А государство этому будет только способствовать.

– Но сейчас от УПЦ (МП) предлагают другую схему объединения: Киевский Патриархат и УАПЦ «возвращаются в лоно канонической УПЦ», а потом снова, как в 1991 году, подают прошение об автокефалии.

– Нет, это неверный путь, это заблуждение. Мы уже это проходили. Мы же в 1991 году сделали так: была одна Церковь, провели Собор, обратились – и нас не услышали, не согласились на нашу автокефалию! Так они хотят и сейчас: «Вы объединяйтесь в одну Церковь, возвращайтесь в Московский Патриархат, а мы вам потом дадим автокефалию!»

– Вы не верите в такой путь?

– Не то что не верю – знаю, что этого никогда не будет! Потому что Москва добровольно никогда не согласится на автокефалию Украинской Церкви. Идти по этому пути – все равно, что было бы ждать, когда Россия подарит Украине независимость.

Единственный верный путь – это православным украинцам объединиться в одну Церковь, не дожидаясь согласия ни от Москвы, ни от Константинополя. Эта Церковь будет сначала какое-то время не признанной, но второй после Российской Церкви по своему количеству и по своей значимости в Православии. Большей Церкви, чем Российская, нет. Самая большая после нее – Румынская, но Румыния по населению в два раза меньше Украины. Греция – в четыре раза меньше. А Румынская и Греческая Церкви – крупнейшие после Русской.

Так вот, Украинская Церковь, единственная, будет составлять от 25 до 30 миллионов прихожан! И если взять все Православие, без Российской и Румынской Церквей, то все Православие составляет примерно столько же. Как такую Церковь не признать?! Не смогут не признать.

– А если не будут признавать?

– Время показало, что Украинская Церковь может существовать непризнанной долго. Но то, что она не признана, вредит Православию в целом. Признанной же она будет усиливать Православие. Поэтому рано или поздно другие Поместные Церкви вынуждены будут признать Украинскую Церковь...

– Ради роли Православия...

– Ради того, чтобы и они были сильнее. Ну, например, что представляет собой, Польская Церковь? 500 тысяч. Киевский Патриархат здесь, в Киеве, поддерживают больше, по соцопросам нас поддерживает более половины киевлян...

– То есть количество здесь что-то значит?

– Значит! Я езжу по Украине. На Покров, например, был в Ровно. На богослужении было 12 тысяч...

– Это больше, чем у Патриарха Кирилла, когда он на Буковину приезжал?

– Да. А еще учтите, что к нему свозят на богослужение, а тут люди сами собираются.

Возьмите Чехословацкую Церковь – 120 тысяч! И они имеют автокефалию. Возьмите Албанскую Церковь – там несколько десятков храмов... Большинство Поместных Церквей – небольшие. Они когда-то были большие и значительные, но теперь многое изменилось.

– То есть по численности Украинская Церковь, если быть справедливыми, требует как минимум такого же статуса, какой уже есть у других, значительно меньше нее, Церквей?

– Да.

– А можно еще вернуться к событиям начала 1990-х годов? Скажите, какую роль в украинском расколе сыграл тогдашний митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев)? Говорят, он использовал внутреннюю информацию от близких к Вам людей. Это правда?

– Может и так, хотя само знание информации ничего не дает. Чтобы действовать, надо иметь механизмы воздействия.

Он тогда был главой отдела внешних сношений, работал в тесном контакте с государственными органами. Все это было единое – и государство, и Церковь Российская. Инициативы относительно Украины исходили от единения этих двух сил. Патриарх Алексий только возглавлял РПЦ, а движущей силой, орудием действия в том, что происходило, был именно Кирилл. И на соборах в 1992 году все идеи он подавал: и чтобы меня отстранить, и Харьковский собор провести. И анафема – это его идея.

– А почему? У него какая-то личная заинтересованность?

– Думаю, что и личная, и не только личная. Мы же с ним были хорошо знакомы много лет, работали вместе, ездили заграницу в составе делегаций. Я участвовал в его епископской хиротонии. Он знал меня, я знал его. И когда он был назначен в ноябре 1989г. главой отдела внешних сношений, то стал членом Синода, получил в руки рычаги руководства Церковью. Я думаю, именно после этого он начал менять свое отношение ко мне.

Раньше он, как и его наставник, митрополит Никодим (Ротов), критически относился к кандидатуре митрополита Алексия на место Московского Патриарха. А незадолго до смерти Патриарха Пимена он в одном разговоре со мной стал хвалить Алексия. Я удивился и сказал, что раньше у него было другое мнение. После этого он со мной таких разговоров не вел. Но Алексия поддержал, потому что думал, что при таком Патриархе будет руководить Церковью так же, как Никодим руководил при Патриархе Пимене.

Когда избрали Алексия патриархом, он остался главой отдела и постепенно сосредоточил в своих руках слишком много. Думаю, что еще тогда, в 1990 году, он стал воспринимать меня как конкурента в руководстве Русской Церкви, в Синоде. И еще тогда стал разрабатывать планы, как меня устранить, потому что знал, что мною, как Алексием, он управлять не сможет.

Но кроме этих личных оснований в его действиях были еще и основания, исходившие от государства, от российских властей. Ведь тогда, в 1991–92 годах, в руководстве России были две линии: одна – что нужно Украину отпустить, не противиться ее независимости, а другая – что надо сохранить все, насколько возможно, от Советского Союза. Первую мысль представлял Ельцин, а вторую – спецслужбы. И потому, что спецслужбы с советских времен имели большое влияние на Московскую Патриархию, они и сошлись с Кириллом в мысли, что меня надо отстранить от руководства УПЦ, что это сохранит структуру Церкви Российской как единой. Через эту единую структуру они думали не только влиять в новых республиках, особенно в Украине, но и, если возможно, восстановить власть Кремля над Украиной.

Кстати, позже, уже в начале 2000-х годов, кое-кто в российской прессе прямо начал говорить, что единство РПЦ в России и в Украине – «залог будущего присоединения Украины к России».

– Скажите, Ваше Святейшество, уже прошло так много времени – 20 лет... Как Вы считаете, было ли что-то, что бы Вы сделали тогда иначе? Или чего бы не сделали?

– Да, было. Если с человеческой точки зрения, то я допустил ошибку, когда поверил, что в Харькове соберется не «собор», а совещание. И моя ошибка была в том, что я не поехал на этот «собор». Меня не приглашали, но я знал о нем и мог, как Предстоятель, туда поехать.

– Вы доверились архиереям?

– Я думал, что у них ничего из этого не выйдет. Да... Не думал, что они в Харькове выберут митрополита Владимира Предстоятелем – такого не думал! Если бы я поехал туда, то они Владимира бы не выбрали, и ничего из этого так называемого собора не получилось бы, потому что мое присутствие не дало бы им этого сделать. Так же, как на том Архиерейском Соборе РПЦ в Москве в апреле 1992г., где я присутствовал, меня хотели осудить, а вместо этого «поблагодарили за понесенные труды» и благословили служить на любой кафедре УПЦ. Потому что ту правду, которую я на Соборе говорил, они опровергнуть не могли...

– Скажите, а если бы Вы стали Предстоятелем Российской Церкви, Вы бы как отреагировали на просьбу автокефалии?

– Мне много раз задавали этот вопрос: «Как было бы, если бы Вы стали Московским Патриархом?» Не знаю, потому что в России Патриарх зависим от власти и не может все решать так, как хочет. Но такую вражду, которая была распалена Москвой против Украинской Церкви, я бы не разжигал. Возможно, действовал бы как Ельцин – согласился бы с логикой истории и строил бы дружеские отношения. Но все это – лишь догадки...

Интересно другое. Мне – не знаю, насколько это верно, – передавали, что в Кремле сейчас говорят: нам нужно было бы выбрать Московским Патриархом Филарета, тогда бы Украина была нашей. Знаю, что и в епископате РПЦ лет десять назад говорили, что лучше бы выбрали Филарета.

– А была бы Украина их?

– Думаю, что нет...

– То есть Вы еще тогда понимали, что это движение не остановить и оказывать ему сопротивление бессмысленно?

– Да, остановить это невозможно! И сейчас я убежден, что уже никто и не остановит! Украину уже нельзя подчинить России. Почему невозможно? Потому, что период территориальных империй закончился. Советский Союз был последней мировой империей – территориальной империей. И возврата к той системе уже не будет. Уже мы прошли «точку невозврата» – дважды в одну реку не входят.

Сейчас тоже есть империи, но империи, построенные совсем на других принципах. Это, прежде всего, финансовые империи, информационные империи, международные корпорации. Это империи, перешедшие через государственные границы. Для финансов уже неважно, где граница Германии, или Франции, или России, или Украины, потому что финансы – по всему миру, так же информация, торговля. Поэтому период территориальных империй закончился ХХ веком. А Москва борется именно за территориальную империю...

– «По старинке»...

– Да. Думает второй раз войти в ту же реку. Этого не будет! А раз этого не будет – украинское государство и дальше будет существовать. Как оно будет существовать – это другой вопрос. Но как государство оно будет существовать. А раз оно будет существовать – то и независимая Украинская Церковь будет существовать. И все те планы, которые имеет Москва в отношении Украины, не смогут осуществиться так, как хотят там. Потому что планы их строятся в зависимости от того, какой цели они хотят достичь, а не от того, что возможно, а что – невозможно.

Возьмем такой пример: выбрали у нас нового президента. И многие думали: ну, все, уже ушли под Москву, и здесь никто уже не остановит...

– Боялись этого, да.

– Боялись. А президент заявил, что под Москву не пойдет. Сотрудничать – да, а подчиняться – не хочет. И в Москве уже стали говорить, что этот президент для них хуже Ющенко!

– Так какой же им нужен президент? Губернатор?

– Губернатор! Такой, чтобы можно было из Кремля ему позвонить и сказать: «Делай так и так» – и он все выполнял. А какой президент согласится быть губернатором? Не согласится! И поэтому эта идея подчинить Украину России – нереальна. Так же, как идея Кирилла о «Русском мире» – это тоже фикция. Чем чаще он будет ездить в Украину и проповедовать этот «мир», тем быстрее эту идею возненавидят, будут над ней смеяться. Уже и так смеются и критикуют, а будут еще больше.

То есть, какой бы ни был президент в Украине, или сколько бы ни ездил сюда Кирилл – украинское государство есть и будет. И Церковь Украинская будет – а это и есть Киевский Патриархат.

Вы посмотрите, сравните Киевский Патриархат и Московский. Киевский вырос, окреп, и, что интересно, – единый! А посмотрите на Московский: влияние Москвы уменьшается и внутри борьба идет! Одни – сторонники Москвы, а другие – нет. Да? Там идет борьба, а у нас все спокойно. Это и есть плоды деятельности Патриарха Кирилла, его «Русского мира» и действий Москвы.

– Но в УПЦ (МП) говорят: мы нестабильны, но канонические! Для них это высшая ценность...

– Пусть они объяснят, что такое «каноническая церковь». Это же московская выдумка! Никогда в истории такого понятия, как «каноническая церковь», не было. Это выдумка для обмана невежественных людей. В Символе веры мы читаем: «Верую в Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Это и есть четыре признака Церкви, а такого признака, такого слова, как «каноническая», там нет! Нет! А Вселенский Собор постановил, что в Символ веры ни добавлять, ни отнимать ничего нельзя. Не только к тексту, но и к сути Символа. А те, кто говорит о «канонической», фактически вносят изменение в Символ веры. В текст еще не дописали, но по сути учение о Церкви искажают. Как искажают и понятие «единая Церковь», потому что единая она во Христе, а они говорят, что единая – это лишь та, которая под властью Москвы.

– Это уже как ересь?

– Скажу так: это искажение православного вероучения и Символа веры. А потому, что они его исказили, то теперь для них католики и монофизиты ближе, чем мы – православные. Потому что для Москвы Католическая Церковь – «каноническая», и монофизиты, которые отвергли четыре из семи Вселенских Соборов, – «канонические». Посмотрите, как Патриарх Кирилл относится к католикам, к Римскому Папе, к кардиналам, которые приезжают к нему, – и как относится к нам. С ними он целуется, приветствуется – а нас и видеть не хочет, да еще и проклятия говорит в наш адрес. С раввинами иудейскими встречается, с муфтиями мусульманскими – а Киевский Патриархат отвергает лишь потому, что мы ему не подчиняемся...

– То есть учение о «канонической церкви» – это фикция или, как сейчас говорят, «симулякр»?

– Да, это фикция, это неправда, которая выдает себя за правду, чтобы влиять на людей, в этом вопросе ничего не понимающих и не просвещенных.

Слово «канон» значит «закон, правило». То есть «каноническая церковь» – это «законная церковь». Но ведь Церковь Христова строится не на законе, а на благодати! Об этом много пишет и апостол Павел в посланиях, и Святые Отцы. Каноны в Церкви нужны, поскольку они являются как бы оградой и указателями церковной жизни. Но что важнее: ограда или то, что она ограждает? Указатель или дорога?

И еще одно: Писание говорит, что тот, кто нарушил одну заповедь закона, нарушил весь закон. Это так же, как и в светской жизни: кто нарушил одну статью Уголовного кодекса – преступник, хотя все остальные он не нарушил. Так вот в той Церкви, которая называет себя «канонической», разве все выполняют каноны? Нет, не все! Которые выгодно – выполняют, которые нет – опускают. Вот в Абхазии отделились священники от Грузинской Церкви – и Москва их раскол поддерживает, и каноны ей тут не указ. А так называемый Харьковский собор, фундамент «канонической церкви», – это же сплошное нарушение канонов!

– У меня, Ваше Святейшество, такой чисто человеческий вопрос: когда произошло разделение украинского православия, то очень многие семьи, люди разделились между собой. А у Вас такие люди были, с которыми Вы болезненно пережили разрыв в общении? С архиереями, священниками... Хотелось бы Вам поговорить, пообщаться с ними, но такой возможности нет?

– Были, да... И я хотел бы поговорить, пообщаться с ними... Но они... Им запрещено, и они боятся.

– То есть именно с их стороны нет желания общаться?

– С их стороны, но видимо не столько желания, сколько возможности...

На этом примере отсутствия общения можно убедиться, в чем заключается наша сила. Она проявляется в том, что с нами боятся общаться, а мы не боимся общаться ни с кем! Мы всегда готовы общаться.

– То есть Вы могли бы пообщаться с Ионафаном (Евецких)...

– И с Ионафаном, и с Агафангелом, и с Кириллом, и с Владимиром – с любым!

– Готовы?

– Готов, да! Но они не готовы, потому что боятся. А боится кто? Слабый...

– То есть это проявление слабости, что они не отвечают на Ваши обращения?

– Все это слабость и ощущение своей неправоты! Ведь если вы не отвечаете или отвечаете общими, бессодержательными фразами – значит, вам нечего сказать по существу. Значит, вы сами не до конца верите в то, что другим говорите...

Обратите внимание, мы не запрещаем нашим верующим ходить в храмы Московского Патриархата, а они своим ходить к нам запрещают. Почему? Потому что мы не боимся, что от нас уйдут к ним, а они боятся, что от них пойдут к нам. О нас говорят, что мы – «раскольники». Но в истории всегда именно раскольники запрещали своим последователям общаться с теми, кто не принадлежит к их расколу. Даже есть вместе запрещали. Вот и сделайте из этого вывод – кто православный христианин, а кто Церковь раскалывает.

Беседу вела Татьяна ДЕРКАЧ,

Окончание будет.