Протестантизм в современной Украине ищет свой мейнстрим

Михаил ЧЕРЕНКОВ, док. филос. наук, вице-президент Ассоциации «Духовное возрождение»

Протестантизм был и остается наиболее динамичной конфессией, в которой априори утверждается широта подходов, форм, течений. В конфессиональном разнообразии выражаются непрерывный богословский поиск, трансформации миссионерских парадигм, активный диалог общества и церкви. Для большинства церквей характерны личностная вера, активная христианская позиция, демократизм церковной жизни. В то же время последующие обобщения способны деформировать богатую картину украинского протестантизма.

Пятидесятничество настолько разное, что кроме названия мало что объединяет церкви. Есть много незарегистрированных, почти катакомбных церквей, давно прекративших общение с «либеральными», современными общинами, интегрированными в общественную жизнь и экуменические отношения. Я уже не говорю о неопятидесятничестве (так называемые, харизматические церкви), которое лидеры традиционных союзов вообще не признают. Так Михаил Паночко в интервью журналу Decision назвал свой союз «исторической церковью», а харизматиков — «евангельской, неисторической».

Украинский баптизм тоже не поддается общим характеристикам вследствие автономии поместной церкви и постоянной конфессиональной дифференциации. 30 августа праздновали юбилей мирового баптизма во дворце «Украина», но на самом деле это был праздник только ВСЦ ЕХБ и бывшего ВС ЕХБ, то есть «советского баптизма». Миссионерские, автономные, братские, библейские баптистские церкви не были представлены, а именно они являются наиболее динамичными.

Для широкой украинской общественности образ протестантизма определяют относительно новые, неопротестантские течения. Однако эти общины, самые большие по количественным показателям и влиянию на медийное пространство, являются наименее стабильными и прогнозированными. Чаще всего они ориентируются на конъюнктуру рынка и увеличиваются за счет других общин, предлагая их неустойчивым верным привлекательные, но кратковременные услуги. Именно такие церкви Патриарх Филарет в своем недавнем интервью для российской студии Радио «Свобода» назвал наиболее опасными: «Я их (протестантов. – М.Ч.) разделяю все-таки на протестантские общины, которые давно существуют – баптисты, адвентисты, пятидесятники, лютеране, реформаты – это одни. А вот нас беспокоят тоталитарные секты, которые, на мой взгляд, далеки от христианства. Вот они набирают силу. Потому что законодательство Украины настолько демократичное, что оно позволяет им. Вот от этого православие в целом страдает. И наша церковь это понимает, и Московский патриархат это понимает. А из-за этого разделения не можем приостановить вот это движение. А мы могли бы приостановить, если мы были бы единой церковью».

К сожалению, силовой вариант – остановить движение новых церквей, создать единую церковь, которая смогла бы властно регулировать религиозную жизнь страны, изменить «настолько демократичное» законодательство – основной рецепт, который предлагают православные церкви обоих патриархатов. Искушение воспользоваться привилегированным статусом иногда овладевает и традиционными баптистскими и пятидесятническими союзами – старейшими среди новых протестантов.

Очевидно, что плюрализм общественной жизни, являющийся приобретением демократизации украинского социума, коррелирует с поликонфессиональной жизнью религиозной. Если мы считаем демократический процесс необратимым, то должны смириться и с плюрализацией религиозной сферы общества. Нельзя утверждать демократические идеалы для общества и в то же время действовать в религиозной политике с позиций силы и монопольного влияния.

Протестантизм был и остается разнообразным, попытки его унификации наталкиваются на активное сопротивление верных, не забывших со времен советского союза, как находиться в преследуемой оппозиции и одновременно активно развиваться.

Главный же вопрос для аналитиков состоит в том, какая из тенденций в современной протестантизме станет ведущей. И тут опасения религиоведов, социологов, представителей других конфессий касательно новейших течений вполне оправданы. Уместными кажутся и предостережения против фундаментализации, радикализации, сепаратизма некоторых протестантских церквей.

Украинский протестантизм находится в собственных поисках — поисках идентичности и мейнстрима. Главной тенденцией становится осмысленная социализация протестантизма в межцерковном и секуляризированном пространстве — посредством умеренного экуменизма, партнерства с государством и обществом, инкультурации в национальном контексте. Кажется, что неопротестантизм уже прошел революционную стадию и переходит к институционализации социализации. Следовательно, способы решения проблемных вопросов почти всегда находятся внутри самих религиозных течений. Государство и другие церкви могут лишь способствовать самоопределению протестантских течений как национальных церквей, демонстрируя со своей стороны признание и открытость к диалогу, побуждая к более тесному сотрудничеству в пользу духовных и социальных потребностей общества. В совместном труде и открытом общении взаимные фобии и радикализм исчезают или излечиваются. Таким образом, ответ на духовные запросы личности, общественно значимые темы и развитие национальной духовной культуры являются интегральными факторами для протестантской общины страны.