Колонка Екатерины Щоткиной

Священный долг голосовать

05.09.2012, 11:17
Священный долг голосовать - фото 1

Перед выборами, уже традиционно, к журналистам, аналитикам и экспертам, работающим с церковной тематикой, начинают поступать заказы на тему «церковной карты» в предвыборном пасьянсе. Задание, надо признать, от года к году все более скучное. Игроки одни и те же, их стратегии – вернее, то, что они называют этим словом, – наводят на мысль о дежа вю, настроения электората – все ближе к депрессии, тон церковных заявлений – все аккуратнее и корректнее.

Екатерина ЩоткинаПредвыборные обращения Церквей не разрывают порочный круг молчания

Перед выборами, уже традиционно, к журналистам, аналитикам и экспертам, работающим с церковной тематикой, начинают поступать заказы на тему «церковной карты» в предвыборном пасьянсе. Задание, надо признать, от года к году все более скучное. Игроки одни и те же, их стратегии – вернее, то, что они называют этим словом, – наводят на мысль о дежа вю, настроения электората – все ближе к депрессии, тон церковных заявлений – все аккуратнее и корректнее. Время от времени выскочит кто-то с чем-то, нет, не свеженьким и ярким – ожидаемо одиозным. А все прочие бубнят что-то монотонное и до ломоты зубовной политкорректное о судьбах родины и нашем с вами священном долге.

Серый материал, коллеги, серый. А из серого материала статью броскую, спорную, стилистически яркую – в общем, такую, какой ждет от нас приличный редактор, – разве вылепишь? 

Ну, свои профессиональные трудности мы, конечно, решим. Но меня один вопрос мучает: почему же так вышло? Почему участие Церкви, ее воззвания и увещевания в этот раз вызывают не душевный подъем или праведное возмущение, не желание расправить плечи и все исправить, а примерно такую же тоску, как и политическая реклама?

Они же, в большинстве своем, все правильно говорят, к тому же, в один голос – и Синод епископов УГКЦ, и УПЦ обратились с очень похожими призывами обязательно проголосовать, не продавать голоса, не допускать обмана избирателей и т.д. Понятно, что призывы эти рассчитаны, преимущественно, на политически противоположные аудитории – но какая разница? Главное, чтобы все прошло честно и победил сильнейший – как в футболе. Немного возбуждает публику интрига местного значения, связанная с возвращением мажоритарки: официальные призывы Церквей, как показала практика множества предыдущих выборов, зачастую, никак не влияют на поведение не только священников, но даже епископов на местах. Так что общие слова высоких епископских собраний и в этот раз наверняка не уберегут (и уже не уберегли) от прямой агитации с церковных амвонов за вполне конкретных имяреков.  

Может, дело в этом? В том, что сами церковники не способны навести порядок в собственном доме? Что они могут сказать нам о том, как спасти ситуацию в целой стране?

Наверное, и это тоже. Но только ли?

Меня, если честно, сильно смущает вообще вопрос уместности воззваний со стороны Церкви «прийти и проголосовать», «поучаствовать в судьбе страны», быть готовым «встать на защиту» своего политического выбора. Не потому, что я считаю все это неважным. Важно, конечно. Но именно в участии Церкви меня смущает не столько содержание призывов, сколько сама их уместность. Да и интонация тоже.

Дело в том, что эти послания загоняют нас в область подмены понятий, а также  совершенно выдуманных и, к тому же, безвыходных моральных дилемм. Взять хоть послание Синода УГКЦ – самого подробного и, пожалуй, на общем фоне, самого рискованного (главную роль сыграл, увы, фон). Дело не обошлось просто советом «пойди и проголосуй», постарайся поучаствовать в судьбе своей страны – а вдруг поможет. Речь идет, не много не мало, о долге. О том, что мы должны – проголосовать, защитить и т.д. Причем, исходя и из контекста послания, и из контекста общеполитического, речь идет о том, что мы должны поменять власть. То есть, сделать выбор в пользу тех, кто ей, власти, – искренне или не очень – противостоит.

Что ж, хорошо и то, что не наоборот. Но на этом хорошее заканчивается. Следующий вопрос – грустный. Так за кого же?

Как ни странно, этот вопрос был бы значительно менее грустным, если исключить участие Церкви. Тогда все возвращается на круги своя – политика становится сама собой, т.е. большой игрой чьих-то денег, амбиций, манипуляций и наших попыток получить с них шерсти клок на нужды страны и народа. В самой продвинутой демократической стране выборы между политическими силами – это выбор меньшего зла. В нашем же случае это утверждение можно смело умножать на сорок восемь.

Так вот, учитывая то, что политические выборы – это, как правило, выбор зла (пускай меньшего), должна ли Церковь вообще принимать в этом участие? Тем более, в качестве агитатора. А если все же участвует, должна ли она превращать этот выбор своей риторикой в сакральное действо? Ведь большинство из нас могло бы спокойно отнестись к выбору между злом большим и меньшим, если бы не было нагнетания «священного». Для тех, для кого это слово еще не выброшено на помойку вслед за прочими вчерашними «святынями», подобный выбор невозможен. Все эти «противсихи» – результат излишней сакральной рефлексии над тем, что не входит в круг «священного», что просто не стоит подобных терзаний. Снос карт в преферансе это не жертвоприношение, рокировка на шахматной доске никак не соотносится с небесной иерархией. Ничего святого нет в раскладах и расстановках политических сил и партий во власти. Особенно в нашем случае, когда противоположные якобы политические силы финансируются одними и теми же магнатами. По-своему, украинская политика – это шарж на ту Большую Игру, которую представляет собой политика в странах с давней политической культурой, опирающейся на идеологию и только потом – на деньги. Так что вместо пространных рассуждений о «священном долге» давно следовало бы сорвать маску сакральности с политического выбора. И даже если речь идет о «спасении страны» (от кого? от чего?), не надо приравнивать это к спасению души.  

Но и этим не исчерпывается проблема предвыборных обращений высших церковных иерархов. Например, всегда хочется уточнить: от чьего имени они говорят в этот момент? Божьего? Ах, бросьте. То есть, некоторые из священников изо всех сил пытаются создать такую иллюзию у прихожан – что Богу, мол, угоден именно этот имярек, несмотря на то, что всем присутствующим известно, какой он мошенник. Но справедливости ради надо признать, что подобные эпизоды – проявление маргинальности в Церкви. Чаще всего эти обращения исходят от имени  собственного, т.е. от имени церковной иерархии.

И тогда возникает другой вопрос – не менее болезненный. Почему люди, отделенные от нас толстым-толстым слоем условностей, отчужденные до равнодушия, считают, что имеют моральное право не просто давать советы, но утверждать, что мы что-то там «должны»? Причем должны не «жить по-Божьему», например, а вот именно проголосовать. Казалось бы, если Церковь и должна за что-то агитировать – так за Царствие Небесное, за высший выбор между Добром и Злом, Жизнью и Смертью. Иное дело – область моральных оценок. Но это совсем  другая и, увы, снова грустная история. Потому что священнослужители не утруждают себя напоминаниями тем, за кого уже однажды проголосовали, что ОНИ должны. Нам. Попробуйте сами вспомнить: давно ли вы ловили кого-нибудь из высших иерархов на прямой и неприкрытой критике власти? Только не «вообще» («вообще» коррупция, «вообще» беззаконие, «вообще» несправедливость) и не в том, что она, власть, отдает предпочтение кому-то, а не ему – а на критике конкретных действий, решений, высказываний, касающихся ее, власти, моральных качеств или попранного блага народа?

Напротив, уважаемые церковники предпочитают власти подыгрывать. Участвовать в ее безвкусных спектаклях про «услышу каждого», в ее карнавальных шествиях (один владыка по правую руку короля-шута, другой – по левую, а сколько там митр и ряс за августейшими плечами, никто и не считает), в лучшем случае – в собраниях клуба любителей политического покера, по недоразумению (или, скорее, безграмотности) называемых у нас «политическими партиями». Церковные иерархи напоказ ведут дела с властью и политиками, вольно или невольно демонстрируя народу Божьему согласие с этими людьми, а стало быть, и с их поведением, словами, решениями. Пускай не стать «голосом совести», дающим оценки поведению политиков и, особенно, высших чиновников с моральных и христианских позиций, – для этого надо гораздо больше гражданского мужества, чем можно потребовать от соотечественника. Но хотя бы немного дистанцироваться от убогого властного официоза – игнорировать навязшие на зубах «единые порывы» духовной и светской власти в представлениях о «любви к Украине», «почитании героев» и прочей показухи.

Иначе нет морального права у высших иерархов призывать нас – иносказательно или даже прямо – поменять власть, тем более проявить какую-то там гражданскую смелость. Призывать нас к тому, чего так легко требовать от других. Но чтобы требовать от других гражданского мужества или даже просто активности, надо иметь на то моральное право. Заслужить его. Многие же наши иерархи почему-то уверены в том, что они имеют подобное право по умолчанию – просто потому, что они входят в иерархию Церкви Христовой. А есть, судя по публикациям в СМИ, и такие, которые – простенько и со вкусом – уверены в том, что Украина, ее независимость вообще состоялись только благодаря их Церкви, отсюда и все моральные права. И та, и другая позиции одинаково плохо соотносятся с реальностью.

 Так получилось, что Церковь давно и прочно утвердила за собой роль учителя. Но, увы, не Учителя, а учителя советской школы, чьи речи исключительно императивны, а мнения – непогрешимы (все, а не только те, которые касаются непосредственно его предмета). Точно так же, как у советских классных руководителей, у них нет и быть не может педагогических неудач, тем более – провалов. Каждый выпускник советской школы прекрасно осведомлен о том, что есть «неподдающиеся ученики», «тяжелые классы», «дурные влияния», «плохие семьи» (и даже целые районы), из-за которых неглупые от природы дети отбиваются от рук, отказываются учиться и вообще демонстрируют асоциальное поведение.

Теперь стало модно критиковать народ. Это он сам – источник всех бед. Его готовность давать и брать взятки, верить идиотским обещаниям и не верить в собственную роль в своей судьбе, апатично взирать на дерибаны и беззакония, мочиться в лифте и нарушать ПДД, хамить старшим, обижать слабых, стремиться к деньгам, скупать в супермаркетах кучи ненужной дряни, пить водку на детских площадках – в общем, пачкать собой ландшафт, который без этого пятна был бы, возможно, просто совершенным. И ничего не возразишь – чистая правда. Но эта правда – еще пара капель на мельницу нашей безысходности и политической апатии. Потому что в таком случае наш народ и не заслуживает другой власти. Да и взяться ей неоткуда – она плоть от плоти мы. Но дело обстоит даже хуже. Потому что не только к власти – все это в полной мере относится и к Церкви, и к ее иерархии. Все мы, простите, не колонисты на этой части суши, в том числе и епископы. Они страдают теми же пороками, какими страдает весь так называемый «народ». Продолжая аналогию, можно сказать, что мы имеем именно таких пастырей, каких заслуживаем, а они – соответствующую паству. То есть, загоняем себя в очередной, еще более глухой угол. Ситуация нечестности, беззакония, аморальности тотальна, она засасывает, как в водоворот, всех нас и Церковь, ее иерархия не составляет исключения.

Наверное, поэтому от завуалированных призывов церковного руководства непонятно к чему, кроме «священного долга» поддержать чужую игру, остается  нехороший привкус во рту. Потому что именно на Церковь – как-то так принято – оставалась последняя надежда, что кто-то, наконец, даст честную оценку поступкам и словам. Что кто-то скажет, что король голый, а министр – вор. Что кто-то внесет диссонанс в понятливое молчание, в карнавал, навязанный нам дядями с большими кошельками и кулаками, на котором кто-то делает вид, что они власть, мы делаем вид, что мы на это согласны, а Церковь делает вид, что мы при всем этом безобразии – христианский народ с вполне легитимными правителями.

Призывать кого-то к гражданскому мужеству я имею еще меньше права, чем представители Церкви – ведь многие мои коллеги точно так же изменили принципам своей профессии, променяли роль социального критика на возможность хорошо жить, как и церковники променяли свою миссию во многом на то же самое. Поэтому, пользуясь последним оставшимся мне преимуществом моей профессии – говорить публично, – я просто хочу ответить церковным иерархам, призывающим меня к гражданским поступкам: врачу, исцелися сам.

Екатерина ЩЕТКИНА

Последние колонки

Последние новости

Вчера
27 марта