Протоиерей Иоанн Замараев: объединению мешает надежда некоторых батюшек и иерархов Московского Патриархата, что придут «свои»

Во время визита в Херсон нам представилась возможность пообщаться с протопресвитером, секретарем Херсонской епархии Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата Иоанном Замараевым, сыном архиепископа Дамиана. С о. Иоанна, по сути, и началась УПЦ КП в Херсонской области. Его нередко называли реформатором или революционером после ухода из УПЦ (МП), а также после введения новшеств в служении, после создания своих радио- и телепрограмм. О. Иоанн рассказал о том, как создавалась епархия, о будущем служения, а также об отношении к созданию единой Поместной Церкви.

— Как развивали и создавали епархию Киевского Патриархата в Херсоне?

— В отличие от большинства служителей, которые ушли в Киевский Патриархат, в основном, исключительно из патриотических соображений, у меня было нечто другое. Как раз так совпало по времени, что это было 1000-летие Крещения Руси. До этой даты в какие-то годы священники преследовались, было противоборство со стороны государства. А вот годовщина Крещения Руси стала рубежом этих событий, когда государство впервые повернулось лицом к Церкви – священников стали везде приглашать. В этот момент было начало моего служения, я как раз окончил Одесскую семинарию и Ленинградскую духовную академию. Я был полон сил, энергии, везде приглашали в институты, библиотеки – был всплеск интереса к Церкви. А я всегда был ориентирован на миссионерскую деятельность, моя задача – привести людей в храм. Что может ощутить обычный человек, пришедший в храм? Человек может выразить восхищение, сказать, что аура (модное словечко) хорошая, но не почувствует, что он тут нужен или ему что-то нужно.

Некоторые назвали меня реформатором, хотя на самом деле все новое – это хорошо забытое старое. Я хотел как бы оживить церковь, возвратиться к истокам, сделать богослужение более прозрачным, не изменяя его, не перекраивая, мне дороги традиции. У нас в церкви все открыто, служение проходит с микрофонами, чтобы слышали все прихожане, у нас нет тайных молитв, которых не должно быть по канону. Мы стали понемногу приближать людей нецерковных к нашему православному миру, вводить культуру служения и получили колоссальный отклик. Где-то с 1991 года в нашем храме было больше прихожан, чем во всех остальных храмах Херсона вместе взятых. Были библейские занятия, мы прогрессировали, но это не всем нравилось. У кого-то была зависть, ведь люди – везде люди. Ошибка — считать, что в церкви все праведники. Потом начались преследования, сначала звучали просто угрозы, а потом нас «ушли».

— За что угрожали, что просили сделать?

— За все формальные изменения, которые были в храмах, за редакции служения, а также за то, что у нас где-то очень скромно может прозвучать орган во время богослужения. Это тоже вызвало недовольство, хотя, кстати, у меня есть где-то запись, как Варфоломей, первейший Патриарх мирового Православия, служит в Нью-Йорке под звуки органа.

Дальше нас предупредили о последствиях, но я чувствовал свою правоту, и мне хотелось сказать людям, что им нужен глоток свежего воздуха. Сохраняя традиции, мы должны говорить с новым поколением на их языке. Церковь консервативна по своей сути, но в сути хранения, сохранения традиций и культуры, которую мы должны преподносить по-новому. Но далеко не все это понимали, и нам поставили ультиматум – либо вы как все, либо до свидания.

Мы какое-то время никуда не переходили, около года оставались отрезанными. Поминали того же владыку Иллариона, но в течение года в других храмах была только одна проповедь – что Стретенский храм – бесовской, что он вообще не христианский. Это начиная с января 1997 года. А в конце октября мы уже были в Киевском Патриархате, которого не было, по сути, в Херсоне, были две-три автокефальные церкви. К нам присоединился отец Андрей Калита, который был автокефалом, затем отец Александр Квитка, служивший в Змеевке в Архангело-Михайловском храме. Вот из этих трех храмов и начался КП в Херсоне. Сейчас у нас уже 58 храмов по области, в самом городе - 17.

— Что вам дал переход в Киевский Патриархат, если выделить ключевые изменения?

— В общем-то, у нас самое главное изменение в том, что нам никто не стал мешать, то есть мы обрели некоторую свободу. И, я думаю, мы ею правильно воспользовались. Иногда полная свобода ведет к анархии, когда у людей нет совести, но я считаю, что мы правильно сделали. У нас епархия принципиально другая. В Московском Патриархате другая атмосфера в епархиях: либо с большим страхом перед епископом, либо с маленьким «страшком», но он есть всегда. У нас его абсолютно нет, даже тени, но, может, это и плохо иногда. Но, в общем и целом, нам удалось создать саму епархию, которой бы не было без этих изменений. Пусть даже произойдет завтра объединение Церквей – Херсонщина выиграла от этого, мы открыли больше 100 приходов, которые были отобраны МП, иногда грубой силой. Плюс ко всему ситуация иногда доходила до смешного – мы здесь строим первую церковь, а через три дня в этом же месте регистрируется община МП, которая часто так же и называется. Например, в Антоновке мы открыли церковь св. Петра и Павла – через 5 дней там же, буквально через овраг, зарегистрировали храм тоже имени Петра и Павла. И в этом отношении они думают на упреждение, но на сегодняшний день сотни две храмов появились именно при тех условиях, что есть подобные храмы КП.

Вот эта атмосфера свободы и любви многого стоит. Я веду телепрограмму уже 16 лет, мне же в спину никто не дышит. Я могу выступить, не с оголтелой критикой, но могу сказать то, что кому-то не понравится, и меня за это никто не вызывает «на ковер». Более того, меня никто не обязывает кого-то восхвалять или пиарить. Конечно, для нас эта кампания не могла пройти даром, все равно слабонервные отвернулись, но, с другой стороны, в этом тоже есть положительный смысл. Не могу сказать, что и у нас нет кликуш или мракобесов, они есть везде.

— Что думаете насчет создания единой Поместной Церкви? Возможно ли это, хотелось бы этого?

— Конечно, хотелось бы, мы обязаны к этом стремиться перед Богом. Когда мы объединимся, в этом будут и минусы тоже.

— Какие именно?

— Я прошу прощения, но у нас, по сути, две конкурирующие структуры, нехорошее слово, но оно понятно людям. Если кому-то не нравится здесь, они могут уйти к другим. Когда будет единая Церковь, то будет только один выбор. Но это не тот аргумент, который должен останавливать. Это естественно, и к этому надо стремиться.

— Что мешает сейчас произвести объединение?

— На сегодняшний момент мешает надежда некоторых батюшек и иерархов Московского Патриархата, что придут «свои».

Если придут войска и нас присоединят к России или установят свой режим, то для МП будет почет. Они покажут, что выстояли все эти несчастные годы «самостийности», сохранили верность Москве.

— Много ли священников на это надеется?

— В последнее время все меньше и меньше. Все больше в МП появляется патриотических священников.

— Но что нужно для того, чтобы эта патриотическая масса стала критической, чтобы началось движение к объединению?

— Мне кажется, что после вторжения россиян в Крым нормальные люди все поняли, и епископы в том числе. У меня был цикл проповедей о том, что границы Церкви должны совпадать с государством, потому в Украине должен быть Киевский Патриархат. Вот представьте ситуацию (забудем о каноне, игнорируем его): вдруг война с Россией. Каким было бы положение Патриарха Кирилла?. Он должен благословить войска российские, которые пойдут воевать с Украиной. А как он может благословлять и тех, и тех? Более того, его пригласили на ракетный комплекс, и он освящал баллистические ракеты. И прямо в проповеди я спросил: представьте, что чадо МП умирает от взрыва ракеты, благословленной их Предстоятелем, их духовным отцом. Это в какие-то рамки вмещается? И дело в том, что это канон, предписывающий каждому народу, чтобы в каждой стране была своя автокефальная Церковь.

И в Украине тоже должна быть своя Церковь, и границы Патриархии должны совпадать с государством, Патриарх и Церковь должны быть с народом. Мне говорили, что Россия – наша страна, это искусственное разделение, мы братские народы. Я – русскоязычный человек, мои родственники из Воронежа. У меня нет украиноязычного зуда, но если нам завтра скажут, что мы объединяемся с Россией, – я не буду рад. Я патриот Украины. Давайте определимся: если у нас столица Киев, то должен быть Киевский Патриархат, а то, что у нас действует Московский Патриархат – это, по сути, результат блестящей работы Кремля. Это один из рычагов удержания Украины в поле своего влияния.

— Я видела официальное обращение Херсонской епархии УПЦ КП от 27 марта о призыве помочь военным. Кроме того, мы с о. Сергием Чудиновичем провели один день, объезжая военные блокпосты, – он развозил помощь служащим. Как действует схема помощи сейчас?

— Это сам отец Сергий решил расширить возможности помощи. А мы с самого начала, с предвоенного периода, включились практически сразу. Это не один-два-три священника, а регулярно ездят пять служителей, остальные периодически приезжают. Мы плотно этим заняты, и деньги собираем и все, что в наших силах. К сожалению, у России по 70 млрд. долларов тратилось ежегодно на армию, наши размеры финансовых дотаций не сопоставимы. Мы в этом отношении сами себя воспитываем – отрываем что-то от себя для армии, мы сами становимся им роднее, ближе к солдатам, которые ждут непонятно чего.

— Были ли проблемы с доступом в части? Слышали о подобных затруднениях у некоторых служителей от УПЦ. Можете ли это как-то прокомментировать?

— Не слышал о подобных случаях. Я не знаю, что могло произойти со служителями МП, но серьезных тормозов там быть не могло – если человек едет в часть, значит, он должен уважать правила военного времени. Где-то предъявить документы, где-то расписаться, уважать распорядок военных. А что касается Московского Патриархата, не знаю, почему и что произошло, но, зная их нравы, могу только предположить, что подобное могло произойти, так как они привыкли «ногами двери открывать». Священники КП чувствовали себя не в подполье, но людьми второго сорта, а они были элитой. Обычно им не надо предупреждать ни о чем, они привыкли быть хозяевами положения, а тут им внезапно говорят «стоп». А почему нельзя, мы же МП, мы ведь «прямо с неба»? Может, это не так. Но я не думаю, что если бы пришел священник, то были бы проблемы.

— В Киеве ходят разговоры о том, что переговоры тормозит именно Патриарх Филарет, который якобы не хочет отходить от власти…

— Неправда, я общался многократно с владыкой, и он постоянно говорил, что готов уйти. Ситуация такая: есть жесткая позиция Патриарха – он изначально говорил, что «я готов отойти в сторону в любой момент, отказаться от главенства, но ради чего? Ради объединения Церкви. Не под МП, а под КП». Модель очень простая: собирается общий Собор - и УПЦ (МП), и УПЦ КП, и УАПЦ. УПЦ (МП) должна соблюсти первый шаг и получить автокефалию, перестать зависеть от Москвы. Она получает ее или провозглашает, потом мы собираемся вместе, и все украинские епископы избирают нового главу, не обязательно владыку Филарета. Если этого не соблюсти – значит, то, от чего мы уходили, и останется. Идея какая – автокефалия, независимость Украинской Церкви. Если братья из МП не хотят выходить, а хотят сохранить подчиненность Москве, то что должен делать Филарет? Просто отказаться от власти, чтобы епископы от КП вошли в МП? На это никто не пойдет, любой рядовой владыка Киевского Патриархата откажется. С 1992 года мы терпим гонения, не очень уютно себя чувствуем в своей стране. Украинская Церковь в Украине уже создана, теперь, пожалуйста, присоединяйтесь, станем служить вместе. Если соберутся все епископы УПЦ КП и УПЦ (МП), то Церковь станет богаче и влиятельнее. Состоятся выборы главы – и его изберут из МП, это все понимают, но мы на это согласны. Потому что если все остальные уже будут независимы от Москвы, то мы будем подчиняться тем епископам, которые будут свободны.

Беседовала Татьяна Мухоморова